Уравнение Гровса с тремя неизвестными

— Он слишком прямолинеен и его настроение полностью зависит от результатов испытания атомной бомбы, сообщение о котором он ждет, — объяснил поведение Трумэна Сталин.

После ухода Сталина Трумэну принесли срочную телеграмму, которой он с нетерпением ждал. В тесте было всего два слова: «Ребенок родился», что означало: «Бомба испытана». Еще не был доставлен отчет генерала Гровса, но это уже не могло повлиять на ликование Трумэна. Главное, что у США есть атомные бомбы, готовые к применению. Настроение президента и его самооценка резко поднялись, ведь теперь можно беседовать с этим хитрым грузином Сталиным с позиции силы, не придерживаясь дипломатических норм и правил. Спустя пятнадцать минут Сталину вручили копию этой телеграммы. Принимающей стороной конференции в Потсдаме являлся СССР, потому что место ее проведения находилось в нашей оккупационной зоне Германии. Служба безопасности Сталина, контролирующая всю входящую корреспонденцию, работала четко и не могла пропустить без внимания телеграмму странного содержания. Ознакомившись с текстом телеграммы, Сталин понял, что американцы удачно испытали немецкую атомную бомбу.

Условный текст телеграммы был настолько неудачно выбран американцами, что послужил причиной курьеза. Помощник Трумэна Гарри Гопкинс, непосвящённый в государственную тайну атомной бомбы, получив телеграмму для Трумэна, посчитал, что в семье президента действительно родился ребенок. Возраст супругов был далеко не детородный, поэтому Гопкинс подумал, что ребенок родился у дочери Трумэна Маргарет. По протоколу международных встреч, он должен был оповестить об этом Сталина и Черчилля, чтобы те могли поздравить Трумэна с прибавлением в семье. Непонятно было только одно, кто родился — девочка или мальчик?

Первое заседание было назначено на 17 часов, куда прибыл совсем другой Трумэн, нежели тот, который беседовал со Сталиным двумя часами ранее. Его надменный взгляд на погоны генералиссимуса, дружбы которого он добивался в неформальной беседе, красноречиво говорил о произошедших резких изменениях в манере поведения Трумэна. На это обратили внимание все участники конференции. Это удивило даже Черчилля, которого американский президент намеревался «обрадовать» новостью вечером на личной встрече, о чем они договорились предварительно до приезда в Потсдам. Трумэн не мог рассказать заокеанскому союзнику всю правду, Черчилль не был информирован о немецких трофейных бомбах, но знал, что в рамках Манхэттенского проекта создается новый вид страшного оружия. Поэтому Трумэн считал, весть о том, что у США появилась атомная бомба, Черчилля непременно обрадует.

— Кому быть председателем на нашей конференции? — спросил Черчилль, после открытия заседания.

— Предлагаю президента США Трумэна! — высказался с ухмылкой Сталин, — тем более что у него родился ребенок, с чем я и поздравляю!

Трумэна передернуло в кресле, он снова показал «разбуженного спящего филина» ис ненавистью посмотрел на Сталина. Черчилль же улыбкой одаривал своего заокеанского союзника, с которым до этого он не был знаком лично. Сталин сделал жест рукой и в зал внесли корзинку цветов и поставили у ног Трумэна. Черчилль при этом аплодировал, не поднимаясь с кресла, что вызвало неописуемую ярость у Трумэна.

— Какой ребенок? — закричал он, — моя единственная дочь рождена еще в 1924 году!

— Ваш помощник умолчал об этом, — весело высказался Черчилль, — я подумал, внук родился!

— Я разберусь со своим помощником! — взвизгнул Трумэн — это недоразумение!

— Выходит, что это чужой ребенок родился? — с ухмылкой вопрошал Сталин, — но какое отношение Вы имеете к чужому ребенку?

— Я сказал, что это недоразумение! — уже спокойно, но твердым голосом заявил Трумэн, — и поскольку вы сами согласились, чтобы я был председателем нашей конференции, предлагаю перейти к делу!

Советский генералиссимус обменялся с Трумэном многозначительными взглядами и тот понял, Сталину известно, что в Аламогордо испытывали немецкую бомбу. Но и это не могло умерить его амбиций. «Не важно, чья бомба», — думал Трумэн, — «главное, что она испытана у нас и есть еще две в обойме!» Конференция начала обсуждать повестку дня и Трумэн, сохраняя вид гегемона, начал предлагать домашние заготовки своего нового госсекретаря по созданию Совета министров иностранных дел США, СССР, Великобритании, Китая и Франции.