Уравнение Шекспира, или "Гамлет", которого мы не читали

Раз уж мы продвинулись в этом направлении так далеко, стоит спросить себя — кого или что подразумевал под Сетом-драконом разработчик «шекспировского проекта»? Есть два решения поставленной задачи. Первое: противником могла быть назначена римско-католическая церковь — папы римские того времени имели на своих гербах изображение дракона. В их понимании дракон воплощал охранные функции, оберегая неприкосновенность, девственность католического христианства. (Папский дракон вызывает много вопросов даже с точки зрения Нового завета, ведь в Откровении Иоанна Богослова красный дракон представлен посланцем Сатаны. Но эта тема находится за рамками нашего разговора. Отметим только, что в свое время гиксосы, захватившие Египет, объявили Сета верховным божеством).

Второе решение более интересно. В древнюю Англию изображение дракона принесли на своих штандартах римляне (он был знаком когорты, как орел — знаком легиона). Известно, что король Артур включил дракона в свою символику, а потом это мифическое чудовище перешло к Тюдорам. В 1485 году, когда королем Англии стал Генрих VII, на его геральдических знаменах был изображен красный дракон в позе Passant (идущий с поднятой правой передней лапой). В более ранние времена этот тюдоровский дракон поднимал лапу на крест св. Георгия, но потом этот крест исчез со знамени, и красный дракон остался в одиночестве. Генрих VII, став королем, поместил красного дракона на флаг Уэльса, где он находится и по сию пору.

Итак, красный дракон был символом династии Тюдоров (Стюарты заменили его на единорога). Борьба Гора (св. Георгий) с красноголовым Сетом (красный дракон), теперь проецирутся на борьбу наследника Марии Стюарт с ее убийцей, рыжеволосой Елизаветой Тюдор. Из тьмы столетий проступают контуры политико-театрального заговора, политическую часть которого возглавлял кто-то из сторонников Стюартов, а литературно-театральную — тот, кто сегодня известен как Шекспир. Театр в то время был единственным широко доступным средством массовой информации и политической пропаганды. Эзопов язык драм и комедий, который сегодня мы разбираем с таким трудом, зрители читали свободно. А драматург мог перед каждым представлением менять текст в соответствии с новыми политическими «вводными».

КАК КОЛИЧЕСТВО ПЕРЕШЛО В КАЧЕСТВО

Сторонники Стюарта — понятие широкое, поскольку сторонником мы можем назвать и Роберта Сэсила, ставшего на сторону Джеймса после устранения Роберта Эссекса. Литературный проект, начавшись в кругу рвущегося к трону Эссекса, потом, скорее всего, попал под покровительство победившего Джеймса, в правление которого и было выпущено Фолио — главный корпус сочинений Шекспира. Недаром, спустя 10 дней после восшествия на английский престол, Джеймс наименовал труппу театра «Глобус» «Людьми короля» (the King's Men), — а пьесы Шекспира он любил особенно.

Все это вызывает подозрение, что в шекспировском каноне совмещены произведения разных авторов — разных не только по стилю, но и по разному отношению к одним и тем же участникам политической борьбы. Наш автор высказал подобное подозрение, но не стал приводить конкретных доводов. А мог бы. Например, ему стоило пристальнее вчитаться в упомянутный им памфлет Роберта Грина, но он поступил как завзятый шекспировед — вынул из этого содержательного послания только несколько надоевших всем строк о потрясателе сцены. Кстати, когда антистрадфордианцы пытаются найти иного прототипа для этого Shake-scene, то нужно заметить, что прозвище сие продублировано в Истории. В своем обращении к памяти Автора в Фолио 1623 года Бен Джонсон прямо называет Шекспира тем, кто shake a stage (потряс сцену).

Обратимся к последнему сочинению Роберта Грина Groats-worth of Wit, bought with a million of Repentance (Грош ума, купленного за миллион раскаяния). Это произведение издал Генри Четтл в августе 1592 года, спустя три месяца после смерти Грина. Нас интересует одна главка этого составного сочинения (а составителем и был Четтл, получивший после смерти Грина его рукописи). Давайте прочтем выдержки из этой главы, начиная с ее заглавия:

«Тем Господам, его бывшим знакомым, которые тратят их умы на создание пьес, Р. Г. желает лучшего занятия, а здравому смыслу — предотвратить его крайности.

Если скорбный опыт подвигнет вас (Господа) к осторожности, или неслыханные гнусности предостерегут вас, я не сомневаюсь в том, что вы посмотрите назад с сожалением о вашем прошлом времени и с мучительным раскаянием пожелаете изменить грядущее.