Уравнение Шекспира, или "Гамлет", которого мы не читали

И ты не меньше заслуживаешь, чем другие два. …Немногое имею сказать тебе: и не будь это идолопоклонничеством, я бы поклялся чудесным св. Георгием, что ты не достоин лучшей судьбы, пока надеешься на такое плохое пребывание. Основывайтесь на мнении людей вы трое, если моим страданием вы не были предупреждены: поскольку ни один из вас (подобно мне) не пытался раскусить тех ослов: тех марионеток (я имею в виду) которые говорят от наших уст, тех античных украшений наших красок/оттенков. Это не странно для меня, которому они все обязаны: разве понравится тебе, которому они обязаны (окажись ты в положении, как я теперь), однажды быть ими оставленным? Да, не верь им: есть ворона-выскочка, украшенная нашими перьями, что с его сердцем тигра, в обличье актера предполагает, что он также хорошо способен к высотам белого стиха как лучшие из вас: и, будучи абсолютным Джоном Доверенным слугой/Мастером на все руки, считает себя в его собственном тщеславии единственным Потрясателем сцены в стране.

O, чем бы я мог воздействовать на ваши исключительные умы, чтобы они изменились: оставьте тем обезьянам лишь подражать вашему прошлому превосходству, и никогда не знакомьте их с вашими восхитительными творениями. Я знаю, лучший муж из вас никогда не станет ростовщиком, а наилучшие из них никогда не станут доброй кормилицей: все же до тех пор, пока ты можешь, стремись к лучшим Хозяевам; для этого есть сострадающие люди из тех исключительных умов, которые вынуждены быть подвластными воле таких невежественных конюхов/придворных (groomes).

Как мы видим из этого пространного отрывка, Грин уговаривает троих драматургов не принимать участия в некоем предприятии. Он не называет прямо тех, с кем не должны связываться те, кто делает пьесы, но из его намеков складывается ощущение, что Грин имеет в виду вовсе не актеров. Это некие ослы, марионетки, обезьяны, которые являются garnisht in our colours — истинный перевод этого выражения вовсе не тавтология украшения наших красок, но лица, удерживающие в залоге наши законные права! Вот им-то и не нужно отдавать свои произведения, и это их воплощает собой та ворона-выскочка, потрясающая сцену, их Доверенный слуга. Грин советует Марло не приближаться к людям, обладающим властью, и не участвовать в их «спектаклях». И, вполне возможно, что Грин почти прямо называет одного из этих управителей, которому служат трое названных драматургов, — groom — слово, по странному совпадению означающее и придворный и конюх. А в 1592 году, когда вышел посмертный памфлет Грина, королевским конюшим (Master of Horse), был Роберт Деверо, граф Эссекс.