Строго говоря, описанные феномены не предлагают никаких новых моделей. На заре электрификации совместная установка оборудования была одной из редких возможностей обеспечить электроэнергией отдаленные районы, не подключенные к сетям крупных индустриализированных городов622. Впоследствии появились и кооперативные ГЭС в горных и предгорных регионах Европы. Сегодня энергетические кооперативы рассыпаны по всей стране, но распределяются они неравномерно, в основном концентрируясь в южной и северо-западной Германии623. На конец 2012 года в кооперативах состояло 136 тыс. человек; они оставались ключевым способом вовлечения граждан в выработку электроэнергии.
Невзирая на аналогичные предпосылки появления, история муниципальных поставщиков электроэнергии развивалась иначе. В течение долгого времени их опекало законодательство, предвидевшее смешение местных и региональных монополистов, владеющих муниципальным или региональным оборудованием; тем не менее по всем администрациям распространялся устойчивый страх того, что муниципальную энергосеть одной из первых принесут в жертву либерализации конца 1990‐х624. Впрочем, история оспорила тезис об умирающих коммунальных предприятиях (dying Stadtwerke)625; вместо этого сеть ожидал невиданный рост. Причиной тому стало практически единовременное расторжение концессионных контрактов с частными поставщиками. Некоторые городские администрации воспользовались открывшейся возможностью и вернули себе право распоряжаться энергетическими сетями: ряд авторов счел, что этот феномен – часть общего «возрождения муниципальной экономики»626. Повторную муниципализацию такого типа вызвало недовольство итогами приватизации, а также общее недоверие неолиберальной рыночной финансовой модели, воцарившейся в Германии627. Другие источники отмечали усиление экономических возможностей муниципалитетов, сделавшее их движущей силой повторной муниципализации, а также нежелание крупных частных энергетических компаний финансировать переход к возобновляемым источникам энергии628. Некоторые наиболее конфликтные случаи возврата компаний в муниципальное управление получили широкую известность; к ним можно отнести появление Hamburg Energie и успешный референдум о повторной муниципализации электро-, газовых и отопительных сетей. Тем не менее бóльшая часть подобных кейсов имела место в малых и средних городах западной и юго-западной Германии практически без широкого публичного обсуждения629. И новые общественные предприятия, и энергетические кооперативы бросили вызов методам энергообеспечения, основанным на принципах приватизации. Рассматривая этот тренд разворота приватизации энергетического сектора «вспять» и дополняя его инструментами соучастия, мы сможем говорить о «совместностях» применительно к городской инфраструктуре.
К идее «совместностей» и вопросу их управления обращаются регулярно; за этим концептом уже стоит внушительный ряд исследований. Использование понятия «совместностей» позволит нам отказаться от подходов, предлагаемых традиционной или институциональной экономикой; для нас кажется предпочтительным путь, который Мосс и соавторы630 называют «третьим». Его разрабатывают исследователи марксистского и постмарксистского толка, для которых «совместности» – повод размышлять о новых, пост- или некапиталистических формах собственности и производства631. Это направление мысли отличает совместности от «огораживаний» и «товаров», которые рассматриваются в качестве ключевых условий накопления и приумножения капитала632. Совместности представляются «многообещающим» («promissory») понятием633, способным обозначить альтернативы капитализму и неолиберализму: