Урбанизатор

Да! Это правда! Я об этом говорил всем и каждому, каждый день, начиная с Янина! И мои люди уверовали в это. В то, что они, вместе со мной делают доброе, полезное, благое дело. Не - кусок хлеба зарабатывают, не - "лягушонка плешивого" терпят - строят форпост царства божьего в краях диких. Не все, не такими словами, не в каждую минуту, но... Хоть на мгновение, засыпая в своих зимницах после очередного трудового дня, вдруг в голове мелькнёт:

-- А не худо мы нынче... уелбантурили. Богородице на радость.

"Воевода - святой человек - всякому страждущему даёт корм и кров. И мы ему в том - верные помощники".

Кто святой?! Я?!!!

Да! Даю - всякому! Но...

Я-то предполагал - сперва Пердуновские, потом - муромские, рязанские, владимирские... Потихоньку, одинокие здоровые мужчины... А кто ещё попрётся за тридевять земель "лучшей доли" искать?! Обычный перекос демографии эмигрантов-переселенцев - в разы! Мужчин поколениями много больше! Я же об этом думал, даже какие-то меры предпринимал, чтобы этот перекос как-то смягчить...

"Куда сбываются мечты?".

***

Только я от похода отмылся, отогрелся, в себя пришёл. Сижу у Звяги, одну хрень интересную изобретаем... Вы себе угловатые шпангоуты представляете? А с рогами?

Тут кричат:

-- Господин Воевода! К тебе посла притащили! Не желаешь глянуть? Или его сразу...?

Посол: тощий, грязный, замёрзший молодой парень. Где-то я его видел?

Падает на колени, вскидывает руки над головой и чего-то лепечет. Я вижу, что у него сползают рукава. А на запястьях - ... факеншит! Это ж браслеты от моих наручников! Откуда?! Я ж никому пока... Да ещё в таком безобразно-грязном состоянии. И - с перебитой цепочкой между ними.

-- Постой-ка. Ты из тех мещеряков, которые по осени моих рыбаков имали?

-- Нет-нет-нет! Да-да-да... ы-ы-ы-ы...

Был осенью такой эпизод. Местные охотники-мещера лазали за Окой, схватили моих дурней, которые там в озеро полезли рыбу ловить. Потом от них пришло посольство. Которое вызвало у меня отчётливую ассоциацию с криминальным наездом. Я рефлексов не сдержал, мы их всех поубивали.

Не всех. Вот этого парня - единственного оставили живым. И послали гонцом к прочим мещерским селениям. С вязкой отрезанных ушей на шее. Помнится, я тогда предлагал ему идти ко мне в службу. А он - ни тпру, ни ну. Настолько испугался, что слов вообще не понимал.

Парню повезло: он был первым из "гонцов с ожерельями". Ему подвижность конечностей ограничили наручниками. Потом-то использовали более дешёвые и более... необратимые методы. А этот... цепку-то перебили. Может жить и трудиться нормально. Или он хочет, чтобы я ему сами браслеты снял? Или виру за убиенных пришёл требовать? Или что?

Парень по-русски говорит... понятно. Да, он пошёл, отнёс моё "наглядное пособие по мытью ушей". Весь мещерский народ "дружно как один" вознегодовал, возбудился, ополчился... Но тут некоторые роды решили уйти за Клязьму, другие - под власть суздальских бояр, у третьих вдруг рыба на нерест пошла, белка откочёвывать взялась...

Посёлок в той стычке потерял почти всех боеспособных мужчин. Которые, одновременно, и трудоспособные. Запасов на зиму толком не сделали. Часть людей разбежалась по родственникам в других родах, часть - стала умирать. Наконец, когда к середине зимы стало совсем невмоготу, односельчане, точнее - односельчанки, насели на парня:

-- Это всё ты! Это из-за тебя! Давай! Спасай нас!

Просто потому что он - единственный выживший из того, неудачно наскочившего на меня, рыболовного отряда. И единственный, относительно взрослый, мужчина в селении.

Нормальный женский подход -- взвалить вину "за всё" на мужчину. Но зазвучал и конструктив:

-- Идём к Зверю Лютому! Он это наворотил - пусть он и расхлёбывает!

Как это гордо, смело и... и глупо.

На самом деле, всё несколько неодназначнее. Да, голод снизил их страх, сбил их ужас передо мной. Но до них доходили и здешние новости. Что "Зверь Лютый" "плохих" - побил, "хорошим" - помог, что он вовсе не "чума двуногая", а очень даже марийский землевладелец, уровня тиште.

Главное - на Стрелке живут люди. Нет, конечно, не люди - русские, чужаки. Но... едят хлеб, а не младенцев разных соседних племён. Есть шанс. А здесь шанса нет - только сдохнуть.

-- И вот, Господин Воевода, люди моего рода и других мещерских родов пришли к тебе. Они стоят на той стороне Оки, в лесу, они умирают от голода и холода, и молят тебя о милости. Пусть ты будешь нашим господином, а мы твоими рабами. Смилуйся над нами, Господине.

Логика пришедших людей... несколько детская. "Ты всё испортил! Вот теперь и исправляй!". По сути - несколько непривычная для меня форма привычного требования возмещения нанесённого ущерба.

Просто нанесённый ущерб - очень большой. А грядущий - ещё больше. Общая смерть.

"Хоть зарежь! Но сделай что-нибудь!".

Как в одесском трамвае:

"Мужчина! Вы на мне уже двадцать минут лежите и ничего не делаете! Ну, делайте хоть что-нибудь!".

Если сильно вывернуть мозги... и посмотреть на ситуацию с другой стороны... через плечо и с изнанки... Ну, типа, да.