Урга и Унгерн

С волнением ожидал я начала июня. По дивизии вышел список офицеров, которые должны идти в поход. Там были практически все, кроме Комендантской команды Сипайло в составе ста пятидесяти бойцов, военного училища под начальством Торновского в количестве пятидесяти рекрутов, интендантства и мастерских во главе с Рерихом числом в сто шестьдесят человек. Жамболон-ван также оставался в монгольском правительстве для связи. Нескольких офицеров штаба, включая юного Войцеховича, Дедушка также оставлял в городе, а вот мне жребий выпал идти в далекий поход!

Приготовление к нему заняло целую неделю. Все это время я не мог найти Рериха. Торновский рассказал, что барон неожиданно отправил его в Ван-Хурэ с каким-то заданием. Я очень нервничал. Точная дата выдвижения войск из города была не определена, и я не знал теперь, когда же мне начинать принимать темулин, чтобы вызвать симптомы тяжелой болезни.

19 мая 1921 года меня срочно вызвали из штаба к барону. В его палатке я никого не обнаружил. Сбитый с толку, вышел на улицу и стал размышлять о том, куда же подевался Дедушка. Трубы уже отгудели, оповещая всех о том, что Урга готовится отойти ко сну. Вокруг не было никого, кто мог бы мне помочь разыскать Унгерна, и я уже начал подумывать о том, чтобы вернуться в штаб. Неожиданно я услышал приближающиеся шаги и негромкий разговор мужчины и женщины. Женский голос был хрипловатым и, похоже, принадлежал особе почтенного возраста. Невидимые собеседники довольно бегло переговаривались на незнакомом мне языке. Я двинулся им навстречу и чуть не столкнулся лбами с Жамболон-ваном. Он совсем не удивился и, судя по широкой улыбке, даже обрадовался. Спутница Жамболона отличалась маленьким ростом и огромным носом на смуглом лице; по длинным волосам, наряду и многочисленным украшениям я заключил, что она цыганка, хотя, возможно, женщина лишь выдавала себя за таковую. Не представляю, откуда и при каких обстоятельствах мог в эти тревожные дни в Ургу прикочевать цыганский табор.

– Ивановский, хорошо, что ты тут! Барон тебя звал тогда. – Жамболон, не останавливаясь, развернул меня за плечи и подтолкнул легонько в спину, он явно спешил.

Цыганка послушно семенила за ним.

– Я думал, барон у себя в юрте… – бормотал я на ходу, не понимая, куда меня ведет Жамболон.

– Нет, он же у меня в юрте гадание проводит, шаманы говорят ему так делать. Барон шаманов слушает.

Я знал, что у Дедушки есть несколько шаманов, которых возглавляет старец с четками из птичьих черепов, и перед любым более или менее важным событием барон обращается за советом к богам. Видимо, сегодня, помимо своих штатных гадальщиков, он решил прибегнуть к услугам этой пожилой цыганки. Других причин ее позднего появления в дивизии, в сопровождении верного адъютанта Унгерна, я не нашел. Шли недолго, дверь распахнул сам Жамболон и пропустил меня вперед. Пригнувшись, я перешагнул порог юрты и зажмурился, пока глаза привыкали к свету. За мной следом вошел Жамболон, поддерживая под локоть загадочную гостью.

В юрте было много света. Вместо чугунной печи выложен круг из камней, в котором горели деревянные поленья. Вокруг этой импровизированной жаровни расположились монголы, наряженные в лоскутные шкуры. Вид они имели настолько колоритный, что опознать в них шаманов можно было без особого труда. Некоторые держали в руках бубны, у одного был посох. Шаманы молча смотрели в огонь и на наш приход внимания не обратили. Перед жаровней сидел и сам Унгерн, а рядом с ним я заметил вездесущего Оссендовского с блокнотом. Увидев меня, поляк растерянно улыбнулся и, махнув рукой, пригласил присесть рядом. Барон вдруг дал указание на монгольском, и шаманы без суеты и давки, довольно организованно покинули юрту.

– Привел? Пусть выберет себе место и начинает. – Дедушка кивнул в сторону цыганки. – Это мой последний день в Урге… Завтра мы выходим в поход, и я хочу знать, что меня в нем ожидает. Пусть твоя цыганка применит все свое искусство наилучшим образом, а я награжу ее по заслугам. Предупреди ее, чтобы не врала, а то примерно накажу! Мне нужна правда, какой бы горькой она ни была.

Оссендовский строчил в блокноте, повернувшись так, чтобы свет от жаровни падал на странички. Жамболон удобно угнездился у входа, закрыл глаза и, как мне показалось, немедленно заснул.