Уриель Акоста

В народе нашем власть семьи сильна,
Она давно в сердцах укоренилась!
И в старину случалось иногда —
Иная ветвь от дуба отпадала,
Как, некогда, отпал Авессалом.
Но все ж потом в изгнании и горе
В страданьях и мученьях и в нужде
Одно мы знали утешенье: дети
Нас любят крепко, и отец хранит,
И брат всегда нас называет братом;
Незримый нас объединял союз
Почтения к родному очагу.
Щадя родных, прощали предрассудки,
Учились ждать — не зрелости своей,
А смерти наших стариков почтенных,
Чтоб что-нибудь в обычаях менять;
Тогда освобождались мы, и знамя
Стремлений наших водружали мы!
Ужель все это призраки? Страданья
Других людей лишь звук пустой для вас?
И боль Манассе? И любовь Юдифи?
Решайте ж сами, кто одержит верх:
Ваш ум свободный или ваше сердце?
Внемлите голосу своей души,
Свершите то, что этот голое скажет!

(Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Уриель. Затем Симон.

Уриель

Что ж мне милее: правда иль любовь?
Да, тьмы людей пожертвовать готовы
Достоинством рассудка и души,
Отечеством и верою и честью
За первый долгожданный поцелуй
Прекрасных губ, таких как у Юдифи.
Люблю Юдифь, но презирать бы стал
Себя я сам, когда бы попытался,
Растаяв от желаний, разыграть
Аминта-пастушка из пасторали.
Быть убежденным и отречься? Нет!
Как жалкий трус свои нарушить клятвы?
Ведь убежденья — это честь мужчин,
Почетный знак, врученный нам однажды
Не княжеской иль пастырской рукой.
Они как знамя для бойца, с которым,
Сраженный, он бесславно не падет.
И бедняка над массой возвышают
Лишь убежденья; герб ему дают,
Который сам он может опозорить,
Разбить в куски в тот самый миг, когда
Своих идей отступником он станет.
Мне тихий голос шепчет иногда:
Верь сердцу своему, а не рассудку,
Любовь не заблуждается как ум!
Но быть другим я не могу, и гордость,
Как шпорой рыцарской, язвит меня
И принуждает жалкий страх к молчанью.
Коль я ошибся, то перед одной
Лишь истиной; не отрекусь позорно
Перед священниками я.

Симон (за дверью)

Входите.
Я госпоже немедля доложу.

Уриель

Там голоса? Меня сейчас увидеть
Ужасно для ханжей и для святош.

Симон (за дверью)

Сюда, сюда! Здесь подождите в зале!

(Дверь открывается.)

Уриель

О, боже, что я вижу?.. Мать моя!

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Эсфирь Акоста, Рувим, Иоэль, Уриель. Входит Эсфирь Акоста; она слепа; ее ведут под-руки два брата Уриеля — Рувим и Иоэль.

Рувим

Присядьте, матушка…

Эсфирь

Она придет?

Иоэль

Еще имен я наших не назвал.

Эсфирь

Ох, если б видеть я могла ее!

Уриель

О, мать!

Эсфирь

Ты? Уриель!.. Твоя рука…

Уриель

Меня, отверженного — узнаешь?

Эсфирь

Вот — волосы твои… а вот и щеки…
И слезы на щеках! Да, это ты…
Проклятие тебя не изменило.

Рувим (мрачно)