Урманы Нарыма. Роман в двух книгах

Всю осень медпункт простоял «арестованный». Наконец появился фельдшер — унылого вида юноша, только что испеченный в училище. Молчаливый, постоянно зябнувший, с насморком и плохим аппетитом. Нужды в таком «медбрате», как его окрестили на буровой чуть ли не с первого дня, особой не было. И паренек, не найдя себе места в суровой, тяжелой жизни вахтовиков-нефтяников, совсем занедужил, сел в вертолет однажды и втихомолку покинул здешние широты. Неглубокий след его затерялся. О нем и не вспоминал никто.

И снова медпункт «арестовали». Это по всем статьям был непорядок, руководство бригады потребовало прислать сюда медика. На прошлой неделе фельдшерица пожаловала, Ольга Федоровна.

Сразу видать, деловая приехала женщина. Она расхаживала по балкам, переписала все вахты в тетрадочку, справилась о возрасте каждого, о профессии, и кто чем когда болел, и как теперь себя чувствует. Ольга Федоровна охотно соглашалась попить чаю в компании, побалагурить, посмеяться над острым словцом. У бурового мастера Калинченко появилась надежда, что медичка закрепится здесь и может быть даже выйдет замуж, найдет свое женское счастье, ибо в тридцать два года Ольга Федоровна была незамужней.

«Она разбитная, а тут таких любят», — думала о ней Даша.

Что разбитная, то да. А видом мало взяла. Тонкая, звонкая, улыбка с косинкой и носик на сторону. Но что-то в ней было особенное, притягательное…

Широкий, накатанный тракторный след уводил в лес, но Даша туда не пошла, назад повернула. Были дни, когда она напрочь забывала о своем бывшем муже, а сегодня встревожилась вот. Если бы Харин остался таким, каким она знала его все прожитые с ним годы, в ее сердце едва ли бы шевельнулось сострадание. Но он изменился. Он даже плакал…

Даша увидела Ольгу Федоровну: та шла ей навстречу, возвращаясь к себе в медпункт.

— Что случилось? — спросила повариха.

Ольга Федоровна, встав к ней боком, дернула плечом, прислонилась щекой к рыжему лисьему воротнику. Ее вид показался Даше несколько странным.

— Вы, кажется, жена Бориса Афанасьевича?

— Бывшая…

— Вас развели?

— Разведут…

— Не ходите к нему. Излишние волнения выздоровлению не помогают.

— Ну, что с ним?

— Ударился головой сильно. Но признаков сотрясения не нахожу. А давление высокое. Раньше он был гипертоником?

— Харин и гипертония?! — воскликнула Даша. — Да он на голове стойку делал, как эти… йоги. Всегда при этом лицо у него напухало, натужилось. Я боялась, не лопнуло бы…

— Зря вы ему разрешали это, — укоризненно сказала Ольга Федоровна. — Вам надо было его остановить от… выйогивания! — Медичка фыркнула в лисий воротник.

— Так бы он и послушался, — хмыкнула Даша.

— Плохо командовали.

— Я к тому не стремилась. И собственно, что вы мне тут…

— Не сердитесь. Буду за ним наблюдать. Пока у меня все здесь здоровые, кроме него. Уж одного-то окружим заботой, вниманием. А вас я тоже прошу помочь Борису Афанасьевичу. Кажется, фрукты сюда привезли?

— К новогоднему празднику.

— Выделите для своего бывшего мужа, не поскупитесь! И картошку сварите в мундирах, приготовьте ее с подсолнечным маслом и луком. Ему нужно больше солей калия, кальция — укреплять миокард на всякий случай. Это моя рекомендация как медика. Утром зайду в столовую, возьму и сама отнесу…

Фельдшерица простилась и почти побежала от Даши.

«Картошку в мундирах с постным маслом и луком — пожалуйста, — сказала про себя Даша. — Фрукты свои отдам. А кажется, кажется эта подруга приберет к рукам Бориса Афанасьевича. Вот так: свято место пусто не бывает!»

3

Поздним субботним вечером Краюхин и Дубов сидели за чашкой чая — два давних приятеля, сослуживца. Сидели, беседовали, вспоминали былое, на грустном — грустили, на веселом — смеялись.

Юрий Васильевич Дубов тоже из тех был, кто первым приехал строить Нефтеград в середине шестидесятых годов. Двадцать лет минуло, а глядя на этих здоровяков, утрамбованных, плотных, не скажешь, что время на них «верхом ездило», заставляло впрягаться в такие дела, что, не будь они впрямь дюжие, не вынесли бы.

Перед тем, как им Нефтеград покинуть, уже отстроенный, отутюженный, они успели поработать и там на руководящих постах, и в областном комитете партии позже. Нефтеградские старожилы их помнили.

Обком партии щедро помогал «столице нарымских нефтяников» — фондами, кадрами, отправкой туда артистов, певцов, музыкантов, писателей. Викентий Кузьмич Латунин неустанно и неусыпно следил за этим. Ансамбли, театры, на чьи представления трудно бывает попасть в Ленинграде или Москве, в Нефтеграде бывали часто. Встречали гостей тепло, провожали еще теплее. Общение перерастало в дружбу.

Собеседникам было о чем говорить. Дубов, не так давно избранный председателем профсоюза нефтяников и газовиков области, приехал в Парамоновский район по неотложным делам, неделю провел в управлении разведочного бурения, записал себе много вопросов по быту, снабжению. Был ему брошен в Сосновом упрек и насчет «промашки с культурным обслуживанием». Так и сказал один из строителей нового города: забыли-де кудринские места певцы и поэты. Дубов обещал Краюхину в это вмешаться и помочь.