Уроборос

– Ну надо же! – восхитился Кай.

– Вы обождите, уважаемые, сейчас все будет, – сказал продавец и исчез за спинами толпящихся вокруг людей, нисколько не волнуясь за сохранность своего товара.

Вернулся он быстро, держа вместительный брезентовый рюкзак и куртку, похожую на ту, которую носил и сам Кай: длиной до середины бедер и внешне нисколько не отличавшуюся от большинства на лотке – черную, из свиной кожи, – однако Кай, внимательно ее осмотрев и пощупав, удовлетворенно кивнул и распорядился заплатить двойную цену, вмиг оставив Влада на бобах, еще и приплатив свои.

Продавец расплылся в улыбке.

– Эх, красавчик! – поцокал он языком, глядя на Симонова. – Жаль, зеркала нет, показал бы.

– А… – начал было парень, указывая на рюкзак.

– Потом, – коротко ответил Кай, одной лишь интонацией приказывая умолкнуть.

Пришлось подчиниться. К тому же рюкзак действительно оказался много удобнее спортивной сумки.

– Коли чего понадобится, спроси Серого, – сказал продавец. – Я и не такое достать могу.

То ли уменьшительное от имени, то ли просто кличка хлестнула Влада мгновенным узнаванием, а затем он и вовсе завис, потому что всего в нескольких шагах от него стояла палатка – та самая! С разноцветными лентами. Из сна!

– А парень-то у тебя непрост, – говорил где-то невыносимо далеко Серый.

– Не сомневался ни минуты, – отвечал ему Кай, и тоже как будто с другой стороны станции.

– Эх… ладно, подарок фирмы, – наконец гораздо отчетливее и ближе сказал Серый и потянул Симонова за рукав. – Пойдем-ка. Сейчас тебе судьбу предсказывать будут. Нужно оно тебе, видно ж.

Влад растерянно оглянулся на Кая, тот кивнул.

– Иди, – велел он. – У меня образовались довольно срочные дела. Я за тобой попозже зайду в эту палатку, дождись, – и, развернувшись на каблуках, направился к входу в южный туннель. Больше он не оглядывался.

– Ну? Чего встал? – с усмешкой спросил Серый. – Не дрейфь.

И не осталось ничего другого, как действительно пойти с ним.

Глава 8

В палатке оказалось неожиданно светло. Стеклянный шар, стоявший на краю расстеленного красного платка с черными, белыми и синими геометрическими фигурами, распространял вокруг ровное белое сияние. Когда они входили, над пологом зазвенело. И когда Серый, откашлявшись, представил Влада ворожее и вышел, – тоже. Однако, сколько ни озирался, Симонов не заметил ни колокольчика, ни каких-нибудь металлических приспособлений над входом, способных издавать подобный звук.

Многое здесь притягивало взгляд: платки, салфетки, сетчатые мешочки, полные маленьких круглых шариков из цветного стекла. Особенно поразил парня большой золотой слон, а еще – кристаллы, рассыпанные вокруг светящегося шара. Здесь вообще было множество всего. Создавалось впечатление изысканной роскоши, но по отдельности безделушки не стоили ровным счетом ничего, все заключалось в их сочетании, влиянии на человеческое восприятие. В палатке витал терпкий аромат каких-то благовоний – будоражащий и тяжелый. Мысли либо из-за него, либо из-за усталости и всего пережитого то неслись вспугнутыми крысами, то застывали.

Кстати, о застывании. У стены палатки находилась целая коллекция желтоватых, оранжевых и коричневых камней. Гладкие снаружи, внутри они не всегда были однородны. Насыщенный медовый оттенок мог перейти в бледно-желтый, а затем в коричневатый. Один из камней был полосатым, а в следующем навсегда застыло какое-то несчастное насекомое.

Симонов вздохнул и быстро отвел взгляд. Слишком уж ему не понравилось, в какую сторону вильнул ход мыслей: о пойманной янтарем крохотной жизни, которая прекратилась бы и так, если бы не смола.

«Вот и люди в метро пойманы лабиринтом, копошатся в нем, живут подобием жизни, но вряд ли когда-либо достигнут прежнего величия и выйдут на поверхность», – подумал он и передернул плечами.

– Все мы выходим из тьмы, – сказала гадалка очень низким голосом. – Есть ли смысл страшиться того, что невозможно изменить?

– Никакого… – ответил ей Влад. Голос неожиданно дрогнул. – Глупые эмоции, не более.

– Эмоции эмоциям рознь, – с усмешкой произнесла ворожея. – Жаль, твой спутник не всегда понимает это. Ничего. Научится. Вспомнит, что и сам – человек. Для того ты ему и послан. А тебе Кай поможет выйти из тьмы, покажет путь наверх.

Миниатюрная женщина в темных одеждах и цветастом платке, повязанном так, чтобы скрыть верхнюю половину лица, включая глаза, неустанно вязала на длинных деревянных спицах, стучащих друг о друга. Но звук этот не раздражал, наоборот, казался очень уместным. Он единственный разгонял томную бархатную тишину, поскольку звуки со станции сюда не долетали совсем. Если бы парень не знал точно, где находится, то мог представить, будто палатка натянута посреди туннеля. Кажется, он даже его музыку уловил бы, если б сосредоточился.

– У тебя красивое имя, очень редкое, – заметила ворожея, отложив в сторону свое вязание.

Не удавалось понять, сколько ей лет, – ни по голосу, ни по рукам. Ссохшейся кожи и проступающих вен на них видно не было, но Влад не сумел избавиться от ощущения, будто говорит с кем-то древним и всезнающим.