Читаем Уроборос (СИ) полностью

Уроборос (СИ)

— Да, пап! И с закрытыми глазами человек никогда на самом деле до конца не поймет, что внутри. Там например какого оно цвета, ядовитое или нет. Для этого ему надо осмелиться попробовать или руку подальше запихнуть.

— А если все говорят, что внутри яд, — продолжил я, внимательнее вглядываясь в рисунок.

— То он и не будет далеко туда руку запихивать. А я вижу. Она для меня насквозь просвечивается и что внутри хорошо понимаю.

Я перелистывал страницы, где на каждом было всего три цвета. Сын понятными для него образами обозначил живой поток — красным, мертвый — синим и гибридный фиолетовым, почти черным. На первой странице все три были практически в одинаковых пропорциях. Фиолетового чуть больше, чем красного и синего в два раза резко стало на второй странице. На последней всю страницу делили гибридный и мертвый, лишь по краям струился красный.

Но не это было удивительно.

Я пролистал страниц десять. Фиолетовый не рос с каждой страницей все больше.

Примерно на пятой почти вся страница была закрашена красным. Гибридный фиолетовый на нем густо выделялся, но какими-то точками, словно складываясь в сетку. А мертвый синий…

Его не было.

— Почему не говорил раньше, — я пальцами бежал по рисунку, не веря своим глазам, Макс?

Сын грустно вздохнул.

— Это ничего не изменит, пап. Вот это, — он перелистнул лист и ткнул пальцем в синее, — как бы мало его не было, будет заражать это, — пальчик погладил красное, — в любом случае. Его нельзя убрать совсем. Даже если чистого нет, то в составе гибридного мертвое все равно будет смешиваться с живым.

Я тряхнул головой.

— Почему нельзя, Макс?

Сын положил руку мне на плечо и тяжело вздохнул.

— Потому что мертвое-мертво, пап. А все живое рано или поздно становится мертвым.

— Тогда зачем сейчас, — голос дрогнул, а я отвернулся.

Сын обнял меня за шею, а я лишь нашел в себе силы прислониться к его макушке.

— Потому что ты был мертвым, пап. А мама придумала, как это исправить. Я и подумал, что если у нее вышло, может и ты что-то придумаешь?

Когда Макс появился, я не был готов стать отцом. Слишком молод, слишком влюблен. Это было так странно. Увидеть его и понять что все. Вот он, моя жизнь. Я многое делал неправильно, когда мы остались одни. Как мог. Но все же что-то видимо сделал правильно.

Сын не собирался сдаваться.

И я не должен.

— Макс, нужно хорошенько подумать и вспомнить, когда у мамы случались вот такие состояния, — я ткнул в пятую страницу, — и когда максимально такие, — в последнюю, — до самых мелких деталей. Сможешь?

Сын подпрыгнул, прижимая к груди блокнот, и кивнул. А я поднялся на ноги, быстро направляясь в сторону кабинета. Немного подумав, заскочил на кухню под удивленный взгляд Жанны быстро забирая открытую бутылку и стакан. Если не знаешь, с чего начать, значит самое время начать сначала. Папка с делом убийства Осирис уже давно лежала разобранная на листы в кабинете, но она не зря упорно не давала мне покоя.

Надо доверять себе.

В конце концов интуиция меня еще не подводила. Там точно было что-то на самой поверхности, к чему мысли возвращались снова и снова, но никак не находили за что зацепиться.

Потому что все они были заняты лишь тем, чтобы остаться с Валери как можно дольше.

Засранец. Слабовольная сволочь.

Когда я успел похоронить ее?

Вместо того, чтобы заняться тем, что отлично умею.

Пора раскрыть это долбанное дело до самого конца.

Пальцы перебирали знакомые листы, но каждое слово я перечитывал дважды. Давай же, это было где-то совсем тут. Вот. Потянул лист и переложил его перед глазами.

Протокол допроса манта.

Глаза побежали по строчкам, но ничего необычного не нашли снова. Но ведь дело может быть не в самом допросе, верно? Он помогал Оливеру, тут может быть что-то между строк. Вздохнув, я снова медленно прошелся глазами.

Пока внутри не взорвалось.

Подскочив на ноги, я не веря собственным глазам еще раз перечитал последний лист дела. Стул упал на пол с громким стуком, но я не мог оторвать глаз.

И застонал.

Кусочки пазла столкнулись друг с другом, вырисовывая совершенно другую картину.

Он был в Башне Смотрящих.

Лео был под стражей, когда Валери Воскресила меня.

Оливер переселился в мое тело с помощью кинжала, кто был в пещере в тот день. Но сам забрать в теле Лавра не мог.

Он бы не рискнул повредить следы жизни Безмолвной на Книге.

Кинжал и Книгу Безмолвной забрал кто-то другой.

Подсказки, что подбросили в морг Георга тоже никак находящийся под стражей некромант, подсунуть не мог.

Тогда…

У кого сейчас Книга Безмолвной?