Урод

Их смех без боя сдался громогласному ветру, от которого тут же заложило в ушах. Но Элине было все равно. Эти стерильные стены больницы с советским ремонтом и еще более затхлым духом чуть не вогнали ее в депрессию. Свежий, пусть и морозный воздух, шествующего к выходу ноября доставлял ей удовольствие.

Перед больницей переливаясь агатовой чернотой сиял огромный джип. Наверное, родственник какой-то шишки сегодня выписывается. Девушка засомневалась, а лежат ли в такой захолустной больнице шишки? Если только сосновые, под окнами во дворе.

— И где такси? Ты же сказал, что уже вызвал.

— Прямо перед тобой, милая.

Ей уж было почудилось, что совсем тронулась умом, раз не заметила машину такси, но, когда Алекс подошел к джипу и открыл заднюю дверцу, вместе с ней открылся и рот Элины.

— Запрыгивай, Эля. Нечего нашему карапузу дышать этим холодом.

— Прям туда? — опасливо поинтересовалась она, подходя ближе и чувствуя тепло и уютный аромат дорогого салона.

— Прям туда. На все сто процентов, — усмехнулся Алекс, помогая ей залезть в машину.

Внутри ее встретил статный и довольно симпатичный мужчина за рулем. Рядом с ним сидела не менее великолепная женщина, явно моложе, но порода читалась даже в морщинках на ее лице. Алекс устроился рядом с Элиной и так же в недоумении уставился на гостью.

— Мама?! Что ты здесь делаешь?

— Сын, это я ее позвал. Давай только сейчас не будем выяснять отношения. Мы этим всю жизнь занимаемся. Сделаем перерыв.

Автомобиль тронулся, унося на своих шинах удивление, радость, страх и смущение находившихся в ней людей. Элина не знала, как реагировать на такую внезапную встречу с родителями Алекса. Спрятаться поглубже за шарфом?

— Предлагаю отпраздновать выздоровление моей дорогой невестки в теплом семейном кругу. Круг есть, попробуем сделать его теплым, — предложил Антон Робертович. — Кто за?

— Я, — негромко дала согласие мать.

— И я, — еще тише сказала Элина, боясь саму себя перед его отцом.

— Саша? — обратился к нему отец.

Алекс молчал. Он знал, что отец встретит их. Они договорились об этом. Он позвонил ему, чтобы узнать новости об Эле и сам подал идею об их знакомстве. Ожидание собственного ребенка что-то изменило в нем, Алексе Янге, который отныне ассоциировал себя с Сашкой. Он больше не хотел чувствовать себя нелюбимым и ненужным ребенком. Вырос он уже для таких обид. Сам скоро станет отцом. Негоже отцу таить обиду на деда и отравлять тем самым отношения с собственным сыном этой темной аурой и черной энергетикой стухшей за столько лет ненависти. Пришло время залатать дыры их недопонимая с отцом. Но мать… Ее он видеть не так уж и хотел. Да и что может быть, когда черное и белое (его мать и отец) столкнуться на этой палитре? Уж не забрызгают ли они их с Элиной в итоге алой кровью своих вечных разборок?

— Сашуль, не порть момент. Вдруг все получится, — прошептала ему на ухо Элина и оставила на виске пылкий поцелуй холодными губами.

— Согласен.

По пути к дому они заехали в гипермаркет, и Элина повеселилась от души, набирая с бесконечных полок все, что только душа пожелает. Она узнала, что мать Алекса зовут Анна Мария, но она не прочь быть просто Анной для нее. Они даже нашли общий язык, перебираясь от полки к полке. Как оказалось, мать ее мужчины совершенно нехозяйственная. Она не имела представления о том, чем можно накрыть стол для празднования, не разбиралась в продуктах, а названия некоторых ингредиентов и вовсе на русском не помнила. Элина обещала помочь ей на кухне.

Пока Анна набирала яблоки и груши, Элина пыталась дотянуться до апельсинов на верхней полки. Она оглянулась, ища Алекса, но он был где-то в другой части магазина.

— Ладно, — вздохнула она и отошла от стойки с цитрусовыми.

— Сколько нужно апельсинов? — вопрос Антона Робертовича, который неожиданно очутился рядом, застал ее врасплох.

— Парочки хватит, — промямлила она, тушуясь перед ним. Явно же гуляют на его деньги.

— Держи. — Он набрал целый пакет сочных, ласкающих своей кисло-сладкой композицией обоняние апельсинов и протянул ей. — Чуть-чуть больше, чем парочка.

— Спасибо.

— Не стесняйся, дочка, — нежность отца Алекса выплеснулась на нее в теплых объятиях, от чего Элина совсем уж побледнела. — Ты сделала моего сына мужчиной, ты подарила ему счастье. Спасибо тебе за это. А эти апельсины…. Если начнут продавать звезды с неба, твоя первая, — подмигнул ей, и она, покраснев, улыбнулась.

Бледность и яркие краски румянца смешались на лице Элины, и она впервые почувствовала себя красивой. Прекрасной. Самой сексапильной и очаровательной. Любимой.

— Ты чего? — тут как тут возле нее оказался Алекс. — Папаша что-то сказал плохое?

— Прекрати. Еще раз назовешь так отца — и мы расстаемся. — Глаза мужчины стали формы мягкого квадрата и грозили развалиться кубиками удивления. — А вообще, я люблю тебя, — счастливо пропела Элина и чмокнула его в щеку.