Урод (СИ)

— Я ем только курицу, и то редко. В основном питаюсь полуфабрикатами и сосисками. А в них мяса даже на один процент не хватит. Моя совесть спит и не сопит.

Миша уплетал суши, не обращая внимания на то, что жена мелкими глотками цедит зеленый чай и не притрагивается к еде. Он не помнил, чтобы даже в начале их знакомства его интересовали ее желания и предпочтения. Есть Элина рядом и есть, у них как бы семья, все прилично, все как надо. Разве так важно знать, какие цветы она любит и какую еду бы выбрала в ресторане?

Штамп в паспорте не означает, что мужчина непременно захочет узнать вкусы женщины, на которой женился. Это значит только одно: он приложил все усилия, чтобы этого не сделали другие мужчины.

— Курица не живая, по-твоему?

— Ее, как и других домашних животных, вывели специально для пропитания. А норку создала природа, и не для того, чтобы женщины себя уродовали грузными шубами.

— Давай закончим с этой чушью, Элина, — в интонации мужа заплясали нестройным шагом нотки нетерпения.

— Конечно, давай. Что бы я не сказала — это всегда чушь. Неизменная константа наших отношений. Я твоя жена! Ты хоть когда-нибудь будешь на моей стороне?! — отчаянно, горько, в сердцах крикнула она, не имея больше сил в копилке женской мудрости, чтобы сносить его отношение к себе.

— Этот…. — мужчина осекся, в сомнениях насчет продолжения фразы, — факт не делает тебя всегда правой.

— Этот удручающий тебя факт, да? — правильно поняла его заминку Элину. Слишком много таких заминок бывало в их общении — уже целая пустота образовалась.

— Я этого не говорил.

Пришлось украсть у беспощадного времени пару секунд, чтобы отдышаться, встречаясь с его безудержной наглостью.

— А тебе и не надо. За несколько лет жизни, нет, выживания с тобой, я эволюционировала в проницательную серую мышку с дипломом по психологии. Ты научился оскорблять меня завуалированно, чтобы никто не мог обвинить тебя в недостойном поведении напрямую. Чтобы я не могла пожаловаться маме или подруге! Что я скажу? Ну… Миша… вроде и не сказал ничего плохого… но мне показалось.

— Что за ерунда? — осклабился он; фитиль его самообладание уже догорал.

— Самая настоящая правда! Ты теперь редко крепко выражаешься обо мне в моем присутствии. Зато какой красочной стала твоя интонация, красноречивыми твои вздохи и взгляды. Актер!

Девушка отодвинула от себя чашку с чаем. Наполовину пустая или наполовину полная. Так и с ее жизнью. Была ли ее жизнь наполовину пустой из-за неудачного союза с мужчиной, который выбрал ее вместо предмета интерьера, дав роль мебели, или наполовину полной, раз она имела хоть что-то? Пусть это были сплошь унижение и обиды. Порой иметь ничто лучше, чем страдать от чего-то.

— Интересно, каково женщине чувствовать себя за своим мужчиной как за каменной стеной? — откровения сами лились из ее рта, спрыгивали без парашюта с языка и неслись головой вниз в самую пропасть. — Для меня это выражение уже стало книжным. Знаешь, что-то вроде десяти оргазмов за ночь, о которых пишут в романах. Враки. Ложь. Не верю, что такое бывает!

— Интересно, каково мужчине жить с… — и снова продолжение повисло в воздухе и отпустило канат, срываясь в бездну молчания.

— С красивой женщиной? Тебе-то откуда знать? Приютил страхолюдину, теперь мучаешься!

— Ну так чего ты сама не уйдешь, а только горло срываешь на меня?!

Их конфликт уже затопил своей вибрирующей яростью весь ресторан. В глазах Элины дрожали слезы.

— Мне не хватает смелости любить себя. Не хватает мужества полюбить себя снова. И ты знаешь это. А тебе хватает душевной низменности втаптывать меня в грязь. Вот он секрет нашего идеального брака. Формула счастья. Только почему же никто из нас не счастлив?

Ее риторический вопрос слился с воздухом, найдя в нем компанию из многих других вопросов, что навсегда останутся без ответов.

***

В жизни каждого человека наступает время, когда он должен стряхнуть, сбросить с себя страдание, словно забрызганный грязью плащ.

Ирвинг Стоун «Жажда жизни»

Ночная смена скоро наступит и похоронит ее на некоторое время в стенах этой больницы. Пока еще здесь ходили люди, последние крупицы уходящего дня. Врачи, чей рабочий день закончился, снимали халаты, что готовы были выть от усталости. Усталости видеть ежедневную боль, впитывать в себя безнадежность и страдания.

Элина зашла в подсобку и бросила невидящий взгляд в маленькое зеркальце на стене. А у нее форма медсестры, которая ощущалась унижением. Словно уборщица вместо бизнес-вумен.

— Привет, друзья, — наигранно весело поздоровалась она с коробкой шприцев и вытащила их.

Полюби себя — и окружающие полюбят тебя тоже. Она прочувствовала это каждым миллиметром кожи, каждым ее кусочком, каждым редким волоском и каждой порой. Люби себя и другие полюбят. Но почему всегда обязательно должны быть условия? Даже, чтобы тебя любили.