«Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война

А вот Молотов вспоминает о беседах с Гитлером в 1940 г.: «…во второй нашей с ним беседе я перешел к своим делам. Вот вы, мол, нам хорошие страны предлагаете, но, когда в 1939 году к нам приезжал Риббентроп, мы достигли договоренности, что наши границы должны быть спокойными, и ни в Финляндии, ни в Румынии никаких чужих воинских подразделений не должно быть, а вы держите там войска! Он: „Это мелочи“. Не надо огрублять, но между социалистическими и капиталистическими государствами, если они хотят договориться, существует разделение: это ваша сфера влияния, а это наша. Вот с Риббентропом мы и договорились, что границу с Польшей проводим так, а в Финляндии и Румынии никаких иностранных войск. „Зачем вы их держите?“[271].

Опять о спорах с Гитлером: „…Он мне снова: „Вот есть хорошие страны…““ А я: „А вот есть договоренность через Риббентропа в 1939 году, что вы не будете в Финляндии держать войска, а вы там держите войска, когда это кончится? Вы и в Румынии не должны держать войска, там должны быть только румынские, а вы там держите свои войска, на нашей границе. Как это так? Это противоречит нашему соглашению“»[272].

Мог бы сослаться в споре с Гитлером на «секретный протокол» — но не ссылался. А о «договоренностях», которые были с Риббентропом, Молотов говорит постоянно, ссылается на них. Т. е. были договоренности! Но никакого «секретного протокола», утверждает Вячеслав Михайлович, не было! Хотя какой смысл ему лукавить после таких подробностей-то?

Так что вполне возможно, что и польско-германские секретные договоренности необязательно были оформлены протоколом (хотя и это весьма вероятно). Это мог быть и обмен письмами между Гитлером и Пилсудским (о чем, как говорилось выше, были косвенные данные). Возможно, договоренности носили даже вербальный характер. Не исключено — и первое, и второе, и третье.

В любом случае то, что Варшава и Берлин в те годы тесно координировали свои действия на внешней арене, выступая именно как союзники — сомнению не подлежит, и подтверждается документами (о чем мы еще не раз скажем ниже).

И уж, конечно, обстоятельства заключения польско-германского пакта 1934-го и советско-германского договора 1939-го со всеми их непубличными соглашениями — кардинально между собой разнятся.

СССР пошел на заключение соглашения с Гитлером вынужденно, когда не осталось никаких других вариантов действий, после того, как провалились переговоры о военной конвенции с Англией и Францией, в т. ч. из-за позиции Польши (на чем мы еще подробно остановимся). Польша же пошла на союз с Гитлером осознанно, имея множество других вариантов обеспечения своей безопасности против агрессии (включая действовавший франко-польский военный союз, советские предложения о военном союзе против гитлеровской агрессии, множество проектов по созданию коллективного фронта против агрессии).

СССР пошел на заключение договора о ненападении, исходя из угрозы войны на два фронта (в августе 1939-го как раз продолжался конфликт с Японией), тогда как для Польши в 1934-м такой опасности не существовало.

СССР пошел на заключение договора перед лицом значительно усилившихся стратегических позиций и военной мощи Германии (к августу 1939-го), тогда как Польша своим пактом с Гитлером создавала предпосылки для этого усиления тогда еще (в январе 1934-го) слабой Германии.

Таким образом, советско-германский пакт о ненападении станет вынужденной реакцией на те последствия, причины которых не в последнюю очередь заложит Польша своим содействием укреплению могущества третьего рейха.

Если какой пакт и дал старт Второй мировой войне — то это польско-германский от 26 января 1934-го.

Польская ставка на японскую агрессию

СССР, Франция, Чехословакия, ряд других стран пытались в середине 30-х создать механизмы предотвращения агрессии Гитлера. Польша, наоборот — проводила политику содействия агрессии третьего рейха, полагая, что в ходе большого грабежа кое-что достанется и ей.

Еще одним важным фактором, вдохновлявшим захватнические планы Варшавы и толкавшей ее на союз с Гитлером в Европе, была агрессия Японии в Китае. Она пришлась кстати полякам.

Действуя на основе известного меморандума Танака (главы японского МИД в 1927–1929 гг.), одобренного японским Кабинетом и представленного в середине 1927-го императору, Япония реализовывала программу широкой экспансии в Азии. Захват Маньчжурии рассматривался как первый этап — создание японского форпоста на материке. В ночь с 18 на 19 сентября 1931-го, под предлогом ответа на инсценированную ими же диверсию, японские войска овладели Мукденом и начали захват Южной Маньчжурии.