Урок кириллицы

— Так в том-то и дело, что слово способно не только определять будущее, но и влиять на него и даже предопределять его! Вот, скажем, чего хорошего можно ожидать от любого административно-командного строя, если само слово «администрация» таит в себе такие понятия как ад + министр, что даёт в сумме явление министерского ада, то есть некой чертовой канцелярии? И то, что это отнюдь не каламбур, доказала нам сама наша 74-летняя действительность, ещё и до сих пор остающаяся окольцованной «Дантовыми кругами» ад-министративной системы. Аналогичный случай можно увидеть и в недавнем названии всей нашей страны, сочетавшем в себе такие понятия как «Союз» и «республик», где «республика», как известно каждому школьнику, это — «форма государственного правления», ведущая свою этимологическую родословную от словосочетания «народная власть», «народное дело», а «союз» — это «тесное единение». Однако ближайшее рассмотрение слова «союз» показывает, что сквозь это «тесное единение» проступает ещё один, первичный и более точный его смысл, восходящий к старославянскому корню «узъ», «узы», где «съузъ» обозначало «то, чем можно связать», то есть «путы», «оковы», «цепи». Вышедшие из этого гнезда слова не нуждаются в особых комментариях, это — «узник», «узилище», «узда», «обуза», «обуздание» и так далее. Ну, а вся связка «Союз — республик» этимологически прочитывается как «то, чем можно связать народное дело», как «путы для народовластия», «узда на самоуправлении» или «цепи на деле народа». И этот потаенный смысл тоже, как мы теперь знаем, оказался далеко не пустым каламбуром… Так что, даже по этому небольшому своду примеров видно справедливость поговорки «Как аукнется — так и откликнется», глубинная сущность которой как раз и опирается на высказанную апостолом Иоанном формулу: «В начале было Слово». Поэтому всегда — прежде, чем водружать над головами очередной политический лозунг — нужно помимо его внешней привлекательности смотреть и на содержащуюся в нем потаенно-астрологическую сущность.

— Не случайно ещё Конфуций говорил в V веке до нашей эры, что «если слово не имеет под собой оснований, то дела не могут осуществляться», добавил, потягивая пиво, Берлинский. — Древние были далеко не дураки…

Глава Ж

— …ЖИВЕТЕ вы, молодые, какой-то исключительно поверхностной жизнью, как жучки-водомерки на пруду, которые скользят по глади воды и даже не подозревают, какие драмы и трагедии разыгрываются под их беспечными брюшками! — говорил, ставя на другое утро на стол сковороду с горячей картошкой, старик Пивогоров. — Если б вы только знали, насколько богат и взаимосцеплен этот мир во всех своих деталях и связях! Вот ты тут видел у Борьки его друзей по Литературному институту — всех этих поэтов, прозаиков и других, так сказать, мастеров художественного слова. А между тем, половина из них, как те самые жуки-водомерки, даже не догадывается, что слово — это намного больше, чем просто обозначение какого-то предмета или явления, слово — это всего лишь вершинка того айсберга, который можно назвать Программой Божественного бытия российского народа. Не случайно ведь сам Твардовский написал в одном из своих стихотворений: «Ведь слово — это тоже дело, как часто Ленин повторял…»

— Ну почему же? — возразил я, берясь за вилку. — Мы как раз недавно говорили у Бориса о способности слов распрограммироваться в ещё не совершившиеся, но уже закодированные в нем события или явления.

— Более того! — торжествующе вознес перст Пивогоров. — Не только слово, но и каждая буква являются носителями своего сакрального смысла и своего числового значения. Вот — мне тут недавно попалось в одном из забытых Борькой журналов стихотворение, я, правда, забыл первые четыре строчки, но все равно послушай. Значит, так:

…Числом — определен предел
Добычи, возраста, познанья,
Скопленья душ, собранья тел,
Объем построенного зданья.
Факт, фактор, фатум, испокон
Оттискивающий свершенье,
Шестерка, павшая на кон,
И дата страшного решенья.
И сам я по тропинке дней
Шагаю к цифре неизвестной,
Стою, немея перед ней,
Как — перед молнией небесной…

— А как же Слово? — дослушав Пивогорова, поднял я голову от пустеющей сковородки. — Как же тогда Гумилёв с его знаменитым утверждением — «солнце останавливали словом, словом разрушали города»?

— А что Гумилёв? Гумилёв как раз понимал всё как надо, вспомни окончание этого самого стихотворения: