Урок кириллицы

Под вечер собираемся за стол…
Горячий чай… Звоночки чайных ложек…
Из рук твоих стакан упал на пол…
О, как ты со стеклом неосторожен!
О, как неосторожен ты со мной.
Но я уже не жалуюсь, не плачу,
лишь становлюсь всё тоньше и прозрачней,
и, может, стану облаком весной.
Меня ночами обнимает страх.
То снится скит, то долгие скитанья.
Но сколько можно о непониманье?
От этого и так звенит в ушах…

При этих словах она на мгновение прижала к ушам ладони и, уйдя взглядом куда-то ввысь, в закрытое потолком комнаты, но предполагающееся где-то над крышей небо, закончила:

…Родившись от небесного огня,
душа небесный смысл повсюду ищет.
И с каждым днем становится всё чище.
И ты всё чаще смотришь сквозь меня…

— Ну, вот! Есть же ещё настоящая поэзия! — признал патлатый. — Хотя тоже не без уклона в оригинальничание. В простоте сейчас уже и слова никто не скажет… Так, Борис?..

— Минуточку, — отозвался Борька. — Звонят в дверь, я открою, — и вышел в переднюю.

Глава Е (5)

— …ЕСТЬ! — раздался его радостный возглас в коридоре, и через минуту он ввел в комнату высокого черноволосого парня с птичьим лицом и пронзительными черными глазами. — Знакомьтесь, друзья. Это — Сергей Отпадов, автор недавно вышедшего романа-римейка «Медная лампа Алладина». Жаль, что Анаврин ушел — я так хотел, чтобы они познакомились. Потому что, на мой взгляд, они полные антиподы…

— А в каком, ты говоришь, журнале роман вышел? — спросил кто-то из сидящих за столом.

— Он не в журнале, он сразу отдельной книгой, — ответил вошедший.

— Не в «Вагинусе» ли?

— Ну что ты, «Вагинус» же как раз Анаврина раскручивает, а я с ним в своем романе полемизирую! Меня Игорь Хазаров издал, который до этого детективы Б. Анального печатал — читали, наверное, истории про сыщика Пандорина?

— Ну-у! Кто же на такое чтиво свое время тратит?

— А что? По-вашему это плохо написано?

— Да дело не в том, хорошо или плохо написано. Написано-то как раз и не плохо, таланта у него не отнять, но понимаешь, в чем дело… Вот сейчас у нас стали продаваться такие специальные пластмассовые кости для собак, импортные, конечно, у которых вроде бы и вкус настоящих костей, и запах, ну и на вид они, как натуральные, да только в желудок при этом ничего, кроме собственной же слюны, не попадает. Вот и романы Б. Анального про Пандорина — точно такие же муляжи, как эти кости. Если их и можно «грызть», то лишь для того, чтобы занять время, но уж никак — не насытиться…

— Да если б ещё он был просто Б. Анальный, а то ведь его настоящая фамилия — Чортишвили! Горгоний Чортишвили — каково вам, а?

— А Отпадов — это ваша настоящая фамилия? — повернувшись к гостю, прозвенела бокальчиком своего голоса Аня. — Уж больно она какая-то… жаргонно-тусовочная, что ли.

— Так это мне Хазаров специально такой псевдоним придумал, чтоб, значит, молодежь сразу за своего приняла, — засмеялся он. — А моя настоящая фамилия — Окладов, в выходных данных книги она указана.

— И про что роман? — опять спросил кто-то из-за стола.

— Да роман — просто отпадный! — не сдержал восторга Таракьянц. — Там один чувак, хакер, обманув устроителей интернет-аукциона, получает на халяву старинную медную лампу, из которой потом вылезает настоящий джинн. Прикидываете?

— А в чем суть полемики с Анавриным?

— Да в том, — снова взял слово пришедший, — что у Анаврина всякое слово — это только вместилище пустоты, а мой джинн говорит, что «внутри себя слово содержит все знания о предмете, надо только понимать его суть.» И для того, чтобы понимать предмет, не обязательно знать его, но достаточно уже одного названия этого предмета. Более того — именно употребление нами тех или иных слов как раз и обеспечивает нам в дальнейшем становление той или иной реальности.

— Это как?

— Ну… Вы Пола Остера читали? Он у себя цитирует Чарлза Доджсона, я помню это место. «Когда я употребляю слово, — говорит там Шалтай-Болтай презрительно, — оно означает только то, что мне от него требуется, — не больше и не меньше». А Алиса возражает: «Вопрос в том, — говорит она, возможно ли заставить слово обозначать столько разных вещей». На что Шалтай-Болтай ещё более презрительно отвечает в том духе, что «Вопрос только в том, кто хозяин этого слова, вот и всё…»

— Ну и в чем тут суть?

— О-о, суть тут очень во многом! Ведь в этом небольшом уроке Алисе Шалтай-Болтай делает набросок будущих человеческих надежд и дает ключи к нашему спасению — чтоб жизнь развивалась так, как надо, мы должны стать хозяевами слов, в буквальном смысле. Тогда язык будет отвечать нашим чаяниям и обеспечивать наше будущее.

— Как это?