Урок кириллицы

Минут через пять автобус был набит уже до отказа, сверх того в него влезли человек пять омоновцев с короткоствольными автоматами и, окатывая стоящую вокруг толпу разбрасываемыми мигалкой волнами синего света, он отчалил от тротуара и повез нас вниз по Тверской улице. Скоро нас пару раз тряхнуло, как бывает при въезде на бордюр, и сделав пару кругов и поворотов, автобус остановился.

— Выходим по одному! — громко предупредил старший из омоновцев, когда открылись двери. — Резких движений не делать. Шаг вправо, шаг влево считается попыткой к бегству!

«Ему еще, блин, до шуток», — подумал я, морщась от боли и выбираясь наружу.

Но он не шутил. От подножки автобуса и вплоть до открытой двери отделения милиции (а это было именно оно, а не больница, как я подумал сначала) стоял живой коридор из выстроившихся в два ряда милиционеров, по которому мы и проследовали внутрь здания. Там у нас изъяли находившиеся в карманах вещи и документы, а затем всех, кроме отца Мирослава и Анечки, посадили в огромную клетку, отделенную от общего помещения стальной решеткой, и приступили к выяснению личностей.

К следователю вызывали по одному, и пока шла проверка его документов, между остающимися за решеткой тянулись самые разнообразные и невероятные для данного места и ситуации разговоры.

— …Да разве дело в том, кто из нас более талантлив как художник? — продолжая, как видно, прерванный задержанием разговор, говорил за моей спиной один собеседник другому. — Ты вот думаешь, почему от тебя жена убежала, а от меня, слава Богу, нет? А? Да потому, что ты смотришь на женщин с вожделением, а я — с восхищением. Я думаю, как прекрасно они выглядели бы из эбена, а ты — как прекрасно, если бы они были тобой отъебёны…

— …Нет, что ты мне ни говори, а век энциклопедистов уже больше не повторится! — доспаривал кто-то с другой стороны. — Потому что исчезла сама необходимость в накоплении знаний! Зачем это делать? Мир полон информационных носителей — СМИ, Интернет, видео и прочее, прочее. Читать не надо. Учить — не надо. Знать — не надо. Надо уметь — пользоваться. Вместо умных людей теперь растут одни только — пользователи…

— …Да что ты всё: государство, государство! Я знаю, что оно дерьмо, но нужно любить не сегодняшнее государство, а Отчизну — вот этим наши предки и отличались от нас сегодняшних. Что ты думаешь, они не видели, что тогдашние чубайсы да березовские разворовывают страну? Видели. Но, не любя их, они любили Россию, а потому и тратили свои жизни не на тяжбу с ворами, а на возвеличение русской славы. И потому о ворах никто не помнит, а Третьяковка стоит, собор Василия Блаженного горит посреди Москвы, как цветик-семицветик, и от русских песен аж сердце из груди выпрыгивает…

— …Надо же понимать душу русского человека! Не случайно ведь сказано: поэт нисколько не опасен, пока его не разозлят!..

— …Просто удивительно, как мы умудряемся попадать в зависимость от тех, кого сами же нанимаем для своего обслуживания! Так было с призванием Рюрика, который, как теперь доказано, не был никаким варяжским конунгом, а был рядовым атаманом разбойничьей ватаги, приглашенной для несения дружинной службы в Новгород. Но, дав ему власть, новгородцы тут же начали ломить перед ним шапки и со смирением принимать его самочинство, что и привело в конце концов к установлению им своего личного диктата над всей Русью, включая и Киев. То же самое происходит с нами и сегодня — стоит обществу нанять слесаря для ремонта унитазов, как оно тут же начинает перед ним заискивать, тыкать ему в руку трешки и пятерки, и тем самым сразу же меняет вектор зависимости на противоположный. То же — и с официантом, таксистом, целым рядом других профессиональных групп… А кто такой, если вникнуть, наш Президент? Это ведь тоже не более как чиновник, нанятый обществом для выполнения определенной организационно-представительской работы, а мы на него смотрим, как на Бога, и терпеливо сносим самое очевидное его самодурство. Кто из генералов грохнул по столу кулаком и сказал: прекрати развал армии, иначе я сейчас скажу своим ребятам, и они тебя разнесут в порошок? Никто, все смотрят снизу вверх и молчат…

— …Отпустите его, — услышал я сквозь рокот этих почти одновременно звучащих монологов голосок Анюты и увидел, что она показывает пальцем в мою сторону. — Он пришел на площадь, чтобы встретиться со мной. И вообще он наш, он друг знаменитого писателя… Знаете, есть такой прозаик Василь-из-Кундер?

— Фазиль Искандер? Ну как же не знать, наслышаны… «Печальный детектив», «Пожар», «Приключения солдата Чонкина». Можно сказать, с него у нас в стране перестройка началась, как же такое не помнить? Только… Он ведь ведь теперь, если не ошибаюсь, работает полпредом России в Люксембурге, и его сейчас нет в Москве?

— Это не он в Люксембурге, а Айтматов. А он живет на подмосковной даче, и Алексей приехал к нему специально для того, чтобы получить и увезти часть его архива для районного музея. Понятно?

— Отпустите, — попросил и отец Мирослав, — он ведь ранен.