Урок ловиласки

Промежуток между голов походил на кривую шестеренку, только прозрачную, бездонно глубокую и полную красок. Там бушевал рассвет. До сих пор слишком многое отвлекало от простого факта, что время шло-бежало-летело, и что вокруг имелся другой мир — большой и не менее сказочный. Стоило всего на миг выйти из чувственной нирваны и вспомнить о громадности мироздания, как амеба-многоножка неба проявилась между нависших лиц, впитала взгляд и растворила в незыблемой бездне вечности. Фиолетовый сумрак рассеялся, его сменила сиреневая муть, в которой появлялись, как пузыри из воды, отдельные светлые пятна. Сначала внутренним сиянием налились облака, превратив синий фон в негатив, затем подглядывавший за нами космос захотел подробностей и перекрасил темное в светлое, а мрачное в зажигательно радостное, веселое, оптимистическое. Пятнистая синь плавно перетекла в нечто нежное, розовое, с перечеркивающими небо сверкающими сполохами, похожими на упавшие языки пламени. Будто некий великан дул на костер, и до нас, долгое время видевших только дым и восторженно-оранжевые искры, долетел теперь и сам небесный огонь. За лесом остатки тьмы пожирало золотое зарево. Незаметно подкравшаяся и лишь теперь замеченная мной яркость сделала мир отчетливым, размытость и половинчатость канули в прошлое, и все засияло в ликующем многоцветье. Манившая недоговоренностями расплывчатость черт рассеялась, все обрело цвет, вес и глубину. Сквозь кроны пробивались похожие на лазерного ежа прямые лучи, они пронзали утренний воздух и били в глаза. Возникало ощущение, будто за железным занавесом, испещренным ржавчиной и продырявленным из сотен крупнокалиберных пулеметов, взорвались цистерны с фосфором. В глазах рябило от первозданного света. И вдруг стало понятно, что фраза «наступает рассвет» — совсем не от «ступней», а от «наступления». Утро шло в атаку. Ночь огрызалась и, неся потери, убиралась прочь. Тьма кланялась победителю и больше не поднимала головы. Наступил новый день.

Новый день. Сказать «еще один» язык не повернулся, для меня и царевен он однозначно навсегда останется новым и незабываемым. День, когда правильное стало неприемлемым, неправильное — желанным, а невообразимое — востребованным.

Как ни странно, сменившая темноту освещенность никак не повлияла на серьезно подошедших к уроку учениц. Они не хотели останавливаться, жажда знаний и ощущений толкала к покорению новых вершин… и к закреплению старых, к более уверенному их использованию. Взбудораженный настрой не снижал накала, всем хотелось чего-то еще, пусть и неизвестно, чего, и выжигавшая нервы феерия сумасбродств продолжалась.

Приближавшиеся сзади семенившие шаги заставили купол лиц и прочего с любопытством раздвинуться: состоялось торжественное возвращение Ефросиньи. Она аккуратно переступила ногу потеснившейся Антонины и весело развернулась тылом на пятачке у моих бедер.

Тугие ягодицы сжимали букетик. Несколько лиловых, в тон макушек кланялись мне от имени копчика, а листья топорщились павлиньим хвостом. Эти цветы встречались повсюду: мясистые листья, чахлые лепестки, шероховатый стебель. Там, откуда я родом, такие не растут — это все, что мне было известно.

Оказалось, что не только мне, местные царевны тоже пребывали в недоумении.

— Цветок маслюхи пригодится для… Впрочем, сейчас сами все увидите, — объяснила Варвара.

Приняв из… кхм, у Ефросиньи цветы, преподавательница помяла листья, и густая масса потекла матово-мутным маслянистым соком.

Резко поднялась Ярослава.

— Меня отстранили от предыдущего упражнения. — Она откинула белые локоны за спину и гордо выпятилась; по преподавательнице, а затем по каждой из окружавших девушек скользнул ее пронзительный жгучий взгляд. — Думаю, возражений не будет, если оставшийся способ покажу я?

Варвара не удержала недовольного сжимания губ. Видимо, ломались какие-то неизвестные планы. Как и прежде, хотела быть первой? Имитация процесса — тоже неплохо, но это не замена процессу, поэтому не верится, что такая хитрая продуманная особа вновь согласится на надкусить вместо полакомиться.

— У тебя имеется опыт? — придирчиво осведомилась она.

— Неважно.

— Важно, — не согласилась Варвара. — В этом способе — очень важно.

— Не было, так теперь будет, — уже менее уверенно наседала платинововолосая царевна.

— В любом другом случае можно было согласиться. — Тон Варвары уже ответил Ярославе, осталось дождаться, чем преподавательница закончит. Надо мной установилось «затишье перед бурей» — временный абсолютный штиль, когда даже взгляды боялись шелохнуться, чтоб не пропустить чего-то важного. — Будет лучше, если во избежание эксцессов эту процедуру покажу я.