Урок ловиласки

Не менее радостная Кристина послала мне пылкий воздушный поцелуй и тут же покрылась бурым румянцем, ярко проступившим под желто-оранжевым блеском. Затем, больше не глядя в мою сторону, она тоже скоренько сверзилась с дерева.

— Дожили, у парня разрешения помыться просим, — проворчала Антонина, спокойно спускаясь и направляясь к вожделенной воде.

— А ты? — издали вспомнила обо мне Майя. — После нас?

— Я о себе не забуду. Давайте быстрее.

— Ой, — донеслось от пытавшейся встать на ноги Кристины. — Больно. Чапа, я кажется…

У нее потекли слезы.

Озеро отменялось. Подбежав, я осмотрел грязную штанину и мокасину. Был бы врачом, может, что-то увидел бы. Увы, видел просто ногу — миниатюрную и вполне симпатичную, ту самую, которая проваливалась в скальную трещину.

— Очень больно?

Последовал краткий кивок. Кристину корежило, но до воплей она не снизошла, прорывались только тихие стоны.

Если ушиб, это пройдет. Как говорил разбойничий лекарь, простой зашиб и растягушка. Лечится временем. Будь я дома, приложил бы лед и прописал неподвижность. А если перелом? Ступня лежала неестественно, Кристина не могла на нее встать.

Вернулись Майя с Антониной, так и не успевшие добраться до воды.

— Что случилось?

— Нужно делать носилки, — сказал я.

— Подвернула? — уточнила Антонина.

— Или сломала, — сказал я. — Разбираешься?

Она презрительно сморщилась:

— Меланьиным не нужно разбираться во врачевании. У нас лучшие врачеватели и физики.

— Могла бы чему-то научиться, если под боком хорошая практика, — буркнул я.

Царевна надменно отвернулась. Ее и так напрягало, что приходится подчиняться парню.

— Из чего делать? — поинтересовалась деятельная Майя насчет носилок. На лбу, протертом тыльной стороной ладони, остался грязный развод.

Если не дам девчонкам помыться, они меня ночью придушат. А как теперь мыться? Не до того. Дилемма-с.

— Апельсиновые деревья слишком корявые, — сообщила Антонина, не нашедшая в пределах видимости ни единой прямой ветви.

— Плодовые деревья в любом случае рубить нельзя, — отрезал я. — Берите мешки, я возьму Кристину. Пронесу, сколько смогу.

— Мешки? Каждая по два? — недовольно прикинула Антонина. — Это невозможно.

— Берите по одному.

Перевесив гнук со стрелами на плечо Кристины, я опустился на четвереньки:

— Цепляйся.

Тонкие руки обвили мою шею, основной вес равномерно распределился по спине.

Вес — не то слово. Если нести далеко, то он, вообще-то, немаленький, но… до чего же приятный. Раздавившееся об лопатки прежде не касалось меня с такой откровенностью. И что же, что через одежду? Дело не в одежде. Когда я носил Тому в стае, одежды не было, но отношение к происходившему было другое. Там командовал инстинкт выживания. Здесь он мирно подремывал, а бодрствовал, увы, его вечный соперник.

Я завел руки назад и подхватил Кристину снизу под бедра. Пальцы почувствовали, как доверчиво расслабляются ее напряженные мышцы, и как удерживающий сверху захват превращается в объятия. Хорошо, что смотреть нужно в другую сторону, прямого взгляда чернокудрой царевны мне сейчас не выдержать. Уши, думаю, уже горят.

— Встаю, — предупредил я, перед тем как подняться на ноги.

Кристина кивнула, что выглядело потиранием щеки о мой затылок, и это вызвало в организме дополнительный жар. А его и так хватало.

Антонина не преминула фыркнуть:

— Эту двусмысленность обязательно нужно было озвучить?

— Тонька, перестань, Чапа все делает правильно, — донесся звонкий голос Майи. — Он о нас заботится. А ты просто завидуешь. Если б знала, что возьмут на ручки, то ведь непременно бы себе тоже что-нибудь сломала или подвернула, а?

Антонина высокомерно отвернулась:

— Не мерь других по себе.

И это правильно, подумалось мне. Тащить на закорках самую крупную царевну вовсе не улыбалось, и дело не в габаритах, не сравнимых с Кристиниными, и тем более не в доспехах, имевшихся из нас четверых только у нее. Доспехи можно снять, а габариты… что бы ни говорили, а в них есть некая прелесть. Если бы по спине растеклись не пакеты, а полноценные чувственные бидоны, думаю, впечатлений организм получил бы намного больше. Но это были бы другие впечатления. Одно дело соприкасаться с нежным фронтом Кристины, для которой любое общение со мной в радость, и другое — с вечно недовольной язвительной особой. «Мисс Негатив». С ней я и встал бы не так, и взялся не за то, и подумал не о том. В общем, пожелаем Антонине здоровья, а если не сбудется, то нести буду исключительно на носилках.

«Или волочь», — с готовностью подсказал внутренний голос.

«Фу, как не по-джентльменски», — сказал я ему.

«Да, — согласился он, — царевна такого обращения не простит. Лучше сразу закопать».

Пришлось встряхнуть головой, чтоб в нее не лезла всякая дурь. Помогло.

Место дури занял инстинкт размножения.

«Ты заметил, что прекрасная ноша к тебе неровно дышит?» — осведомился он флегматично, будто ни на что не намекал.

«Заткнись, пожалуйста», — попросил я и снова мотнул головой.