Урок ловиласки

Стараясь не шуметь, я стянул с себя кожано-ременной доспех, за ним последовала рубаха. Затем защитная конструкция вернулась на голый торс, а рубаху я положил около спящей.

— Майя!

И едва успел шарахнуться от вылетевшего в грудь меча.

— Не подходи! — зашипела царевна. — Убью! Ой, это ты, Чапа? А мне подумалось…

— Надень. — Я мотнул подбородком на придвинутую рубаху и отвернулся.

Сзади зашуршало.

— Почему не вернулась?

— Рыкцари, трое, — она принялась сбивчиво рассказывать, возясь в куче веток и пыхтя от усердия. — С запада, вдоль леса. Не скрываясь. С горы их тоже должны были увидеть.

— Там все нормально? — сразу уточнил я, — на горе?

Майя кивнула:

— Ни дыма, ни погнутого дерева.

В моей рубахе она выглядела сбежавшим из лечебницы психом. Рукава связать — и полная картина. Руки утонули, не видно даже пальцев. Подол, который я дважды обрывал на перевязки, доходил до середины бедер. Зато нос гордо вздернут, а глаза светятся радостью. Она не одна, теперь ничего не страшно.

— Дождалась, пока пройдут, — продолжила Майя, встав рядом и сонно потягиваясь. — Потом разместила флаги. Уже в темноте. Чтоб утром сразу увидели. Легла в стороне, на всякий случай.

— Молодец.

Возвращаться к Кристине и Антонине по темноте нет смысла, часа через три рассвет. Майя думала о том же.

— Ложись. — Она показала на свою лежанку. — Как ты говорил: один индеец под одеялом замерзает, два индейца под одеялом не замерзают.

Я становлюсь просто кладезем необычных слов для нового мира. Надо это прекращать, добром не кончится.

— Опасно, — сказал я, пробежавшись взором по спальному месту царевны.

Майя обиженно сжалась:

— Но я же спала?

— А если бы волки?

Мне продемонстрировали обнаженный меч.

— Несерьезно, — возразил я, сделав несколько практически бесшумных шагов вокруг. — Я подошел легко, другие тоже смогут.

«Что же делать?» — читалось в блестящих глазах спутницы.

— Собери ветки и листья лежанки, когда скажу — подашь. — Я оттолкнулся ногами, руки ухватились за широкую ветвь, и подтянувшееся тело взлетело в самую середину дерева с флагами.

Теперь надо вспомнить, с чего начинал Юлиан, когда плел гнездо. Дерево оказалось подходящим. Надломив толстые ветви, я стал переплетать их с мелкими, и, с мольбой, чтоб все получилось, через некоторое время осторожно опробовал дырчатое сооружение собой. Держит!

Затем Майя передавала лиственные охапки, я совершил несколько ходок вверх-вниз.

— Хватит. Лезь сюда.

Остальное мы досыпали, сорвав над собой. Гнездо вышло корявым, но жизнеспособным.

— Теперь ложись, — пригласил я.

Места для двоих хватило впритирочку. Мы обнялись, грея друг друга. По-другому никак. С удовольствием поворочавшись, Майя хихикнула:

— Два индейца?

Плотно сбитая, мелкая, она утонула в гнезде, опутанная мной как паутиной.

— Дались тебе эти индейцы, — нахмурился я.

Ночная напарница растеряла былой сон. Теперь она не только не боялась, а получала наслаждение от раскачивания ложа в многих метрах над землей. Наивная маленькая дурочка. Я бы не доверял ни скрипучей небесной конструкции, ни непонятно откуда взявшемуся соседу, с которым царевна оказалась в столь тесной компании. Но это я. Она была другой. Доверие к моей особе и всему, что делаю, почему-то зашкаливало.

— Вы с Томой помолвлены? — донесся тихий вопрос из района подмышки.

Рот уже открылся сказать «да», но мозг коротнуло.

— Ты о церемонии? — осведомился я как можно спокойнее, словно зная, о чем говорю.

Догадки уже появились. Невестор — жених. Варвара заявляла о моей нелегитимности в этом звании. Значит, необходимо соблюсти некий ритуал. Осталось узнать какой и не выдать себя незнанием.

— Ну да. — Майя завозилась в моих руках. — Ты официальный невестор или только объявленный?

— Я… это…

— Вы же познакомились только в горах?

Выходит, большой церемонии с родственниками и свидетелями у нас быть не могло. Сейчас меня выведут на чистую воду. И я решился:

— С какого момента человек становится официальным невестором?

— С официальной помолвки, — пожала плечами Майя.

Была не была:

— Как она проходит?

Царевна не заметила ничего странного в моем любопытстве. Она хотела помочь, это чувство вытеснило подозрительность. Да и как подозревать того, кто тебя постоянно спасает?

— В храме, после выяснения всех деталей, мотивов и родословных. В крайнем случае, в башне, но обязательно в присутствии сестриссы.

— Скоро это произойдет, — как бы успокоил я, закрывая тему. — Выйдем к людям, встречусь с Томой и тогда…

Майя резко повернулась ко мне:

— Пока ты лишь объявленный, никакие права на тебя не распространяются. Можешь меня поцеловать!

Засиявшие глазки закрылись, губки выпятились.

Мой палец нажал на них, возвращая в исходное положение.

— Я поцелую только любимую.

— Ты так любишь Тому? — искренне удивилась девочка.

Не стоило объяснять, что это два разных человека.

— Очень, — кивнул я, — как сестру!

Майя устремила в небо, бывшее где-то сверху, над темной кроной, чувственный сентиментальный взор.

— Как здорово, — сказала она. — А нам говорят, что выбирать нужно умом.

— Если выбирать, то умом, — согласился я. — А сердце — оно не спрашивает.