Урок возмездия

– Это не займет много времени, – обещает она, – мне надо закончить к концу зимы, чтобы книга была вовремя отредактирована. Вся весна уйдет на проверку.

– Отлично. Но ты до сих пор не объяснила мне, как Корделия Дарлинг оказалась утопленной на суше.

Эллис снова смотрит в сторону озера и щурится от яркого солнца.

– Неужели не ясно? – говорит она. – Убийцы сделали так, чтобы все было похоже на колдовство. Им нужно было, чтобы в этом обвинили девушек из Дэллоуэя. И они добились своего.

Я иду по следу, протянувшемуся от озера через поле обратно вверх по холму, где Годвин-хаус, словно хищная птица, примостился на скалах и молча выжидает.

Если бы преступление расследовали, то могли бы найти свидетелей. Но, увы, никто этого не сделал, поэтому смерть Корделии так и осталась тайной, до сих пор покрытой мраком.

– Ты говорила, что делаешь Марджери отрицательным персонажем, – упоминаю я.

– Да.

– Зачем ей тогда обвинять своих друзей в смертях? Почему бы не обвинить горожан?

Эллис пожимает плечами.

– Да кто знает? Разум психопата – необъяснимая вещь. Может быть, она думала, что так интереснее сеять страх и истерию внутри ковена – чтобы девушки не знали, кому можно доверять, а кому нет, и так далее.

Я не убеждена в этом, но все же киваю головой.

– Есть еще кое-что, – говорит Эллис.

Стряхнув с рук крошки от крекеров, она поднимается с корточек и предлагает мне встать.

– И что же?

– Возьми меня на руки.

– Прости, не поняла?

Эллис повела бровью.

– Если бы это Марджери убила всех, тогда ей нужно было бы вытащить сюда тело Корделии Дарлинг, ведь так? А мы видели ее портрет. Она была некрупной.

Конечно, Эллис очень далека от понятия «труп». Ее глаза горят в нетерпении; скрестив руки на груди, она следит за мной, пока ветер треплет по ее лицу пряди черных волос. И все же, когда я наклоняюсь, чтобы поднять ее, она ощущается мертвым грузом в моих руках. Дыхание перехватывает. Стоит сделать два шага, и я спотыкаюсь.

– Спокойно, – шепчет Эллис, и я чувствую ее горячее дыхание.

Стиснув зубы, я делаю еще шаг.

– Ты камни, что ли, на завтрак ела?

– Ну я просто очень высокая для своего возраста, и мой вес больше твоего.

Пройдя еще метр, я бросаю ее прямо на траву, не церемонясь, и, выжатая как лимон, сваливаюсь рядом с ней. Эллис падает навзничь, раскинув руки на земле. Я беспокоюсь, не сломала ли ей что-нибудь, бросив так, но она вдруг говорит:

– Марджери могла ее тащить.

– Что?

Эллис остается неподвижной.

– Марджери тащила ее. Ей не пришлось нести Корделию через поле. Есть другие способы переместить тело. Это не доказательство ее невиновности.

Я прячу руки под одежду.

– Не буду я тебя никуда тащить.

Эллис приподнимается на локтях, в упор глядя на меня.

– Нет, – секунду спустя произносит она. – Ты не обязана это делать. Хотя могла бы попытаться.

Она перебирается к пледу для пикника. Я остаюсь позади нее на своем месте с ноющей спиной и взмокшим лицом, пока Эллис снова не наполняет стаканы соком и не зовет меня, а я покорно следую за ней.

– Идите без меня, – говорит Эллис на вечеринке по случаю Хеллоуина в Лемонт-хаус. Она сидит в комнате отдыха на одном из высоких стульев у окон, не сводя взгляд со склона. Ее темные волосы рассыпались по плечам, и на рукаве виднеются капли чернил. – Мне надо писать.

Возможно, мы и сблизились, но без ее объединяющей роли мы вчетвером – несуразная группа. И все же мы идем без нее. Леони принесла фляжку: мы передаем друг другу бурбон Эллис (авторитет которой непререкаем даже в ее отсутствие) по дороге через двор. Мне одной не надоело наряжаться. Остальные надели все те же юбки из шотландки и свитеры с узором-косичкой. У Леони на голове берет, на худых ногах Каджал шерстяные чулки. Я в костюме Персефоны выгляжу глупо по сравнению с ними.

– Лучше бы это был Годвин-хаус, – вздыхает Клара при виде кучки хихикающих первокурсниц в их неубедительных образах: сексуальная медсестра, сексуальная вампирша, сексуальная жрица.

– Хорошо бы, чтобы здесь были мы и больше никого.

Мы дружно согласились с этим, но потом я задумалась, на самом ли деле всё так. Действительно ли мне хотелось бы, чтобы мы были здесь одни? Разве мы сильно отличаемся от них всех? Мы лучше?

– Школа только для девушек из Годвина, – вслух произнесла я то, что они хотели услышать. – Мы бы сформировали нашу собственную теоретическую точку зрения на принцип классической литературы. Нас бы цитировали в книгах.

– Приглашали выступать на конференциях.

– Брали бы у нас интервью для газеты «Таймс».

– Спорили бы, идиотки мы или гении.

– И то и другое, – говорит Леони, и в ответ на это смеется даже Каджал.

Но мне не смешно. Год назад мы с Алекс ушли с такой же вечеринки и вернулись в Годвин, спрятав под пальто украденный череп Марджери. Мы зажгли свечи, пролили кровь и вызвали темные силы.

В этом году Самайн выпадает на конец недели. И я чувствую, как этот день приближается, стирая тонкую завесу между двумя мирами.