Уроки Джейн Остин. Как шесть романов научили меня дружить, любить и быть счастливым

Но разве другие произведения Остин не проповедовали романтические отношения? Основательно обдумав причины, по которым они казались мне романтичными, я, к своему большому разочарованию, сказал себе «нет». Остин заставила нас обожать ее героинь и восхищаться героями, с нетерпением ожидать, когда же они, наконец, соединятся. Она придумывала искусные уловки, чтобы разлучить их, а затем все же соединить, пользовалась целым арсеналом средств – ловушками, отвлекающими маневрами, неожиданными выпадами, – чтобы подразнить своих читателей. Но, как я ни старался, я не смог найти у Остин ни одного клише, в которые так упорно верил.

Я, сам того не подозревая, попросту проецировал свои представления о любви на романы Остин; полагаю, что режиссеры поступали так же. Экранизация «Гордости и предубеждения» с Кирой Найтли в главной роли не искажает канву романа; сюжет лишь приукрашен киномишурой: волнующей музыкой, легким ветерком, несущим листву по аллеям, восхитительными закатами. Элизабет принимает меланхолические позы, ее возлюбленный спешит к ней через луга, губы влюбленных сливаются в долгожданном поцелуе. Разве может быть иначе? Девушка, о которой мистер Дарси сказал: «… она как будто мила. И все же не настолько хороша, чтобы нарушить мой душевный покой», вдруг стала чертовски привлекательна. А вот «Мэнсфилд-парк» в руках режиссера Патриции Розема превратился в пародию (роль сэра Томаса в ней исполнял Гарольд Пинтер), робкая малышка Фанни Прайс стала дерзкой и самонадеянной мятежницей с озорными глазами и чувственным ртом. Фильм «Доводы рассудка» (1995 года) невероятным образом заканчивается публичным добрачным поцелуем. Даже в «Гордости и предубеждении» с Колином Фертом – самой близкой к роману экранизации – герой, перегревшись на солнце, ныряет в пруд (и томное «ах» разносится по всему миру) в одних подштанниках.

Остин предвидела все. Она догадывалась о нашей реакции, и в романе «Чувство и чувствительность» была на шаг впереди нас. Тут можно снова вспомнить «Мэнсфилд-парк». Остин говорит здесь об очень важных вещах – о том, что лучше быть добрым, чем умным. Но именно это мы упустили из виду в других ее книгах. Остин воплотила эти два качества в двух персонажах – Фанни и Мэри Крофорд – и заставила нас решать, кто из них лучше, вынуждая пойти против собственных эмоций. Тот же прием она применила в «Чувстве и чувствительности». Прочие романы Остин кажутся очень романтичными, и мы не задумываемся о том, что именно делает их таковыми. На сей раз, подав соус отдельно от мяса, она заставила нас познать истинный вкус и того, и другого. Элинор и Фанни Прайс против Марианны и Мэри Крофорд – менее приятный, но правильный выбор против более приятного и неправильного. У Марианны была сказочная любовная история, у Элинор, в понимании Остин, – настоящая любовь.

Как только я согласился с этим, все стало обретать смысл. Теперь, всерьез задумавшись, я понял, что любовь Элинор, Элизабет, Эммы и вообще любовь в романах Остин зиждется на доброте, взрослении, умении учиться и дружить.

Любовь для Остин – не то, что случается с вами нежданно-негаданно, а то, к чему необходимо себя подготовить. Пока Элизабет была уверена в своей абсолютной правоте, пока Эмма пренебрегала своими близкими, пока Марианна игнорировала советы сестры по поводу морального долга перед соседями и семьей, их сердца были наглухо закрыты. Прежде чем влюбиться в кого-то, нужно познать себя, – считала Остин. Другими словами, требуется повзрослеть. Любовь не изменит вас волшебным образом, не сделает лучше, не превратит в совершенно иного человека (еще одна сказочка, на которую я купился); любовь «наложится» на уже готовую сформировавшуюся личность.

Любви тоже надо учиться, – утверждает Остин в «Нортенгерском аббатстве». Правда, в книге речь шла о любви к гиацинтам и романам, и мне никогда не приходило в голову, что учиться нужно и самой любви, романтической привязанности к другому человеку. Казалось бы, что может быть более естественным, чем способность влюбляться? А вот Остин уверена, как бы странно это ни звучало, что способность любить не является у нас врожденной. С ее точки зрения, вовсе не обязательно быть молодым, чтобы испытывать глубокие чувства; скорее, наоборот, молодость препятствует проявлению глубоких чувств. Да, по нашим меркам, почти все героини Остин довольно юны, однако к тому времени, когда к ним приходила любовь, они успевали избыть наивность и невежество. К тому же одной из героинь было уже двадцать семь – возраст, так пугавший Марианну; еще двум – по меньшей мере тридцать пять. Что до Марианны, то шестнадцать ей в начале романа, а в конце – на три года больше: она достигла возраста сестры, и, наконец-то, стала так же мудра, как Элинор.