Уроки ирокезского

А пушка семьдесят седьмого – она ничего себе так пушка, нормальная. Стреляла, правда, как в Бородинской битве – заряд запальником поджигался, но все же не бронзовая, а вполне себе стальная. А главное – их в армии было больше четырех с половиной тысяч. И стволы имели огромный запас прочности, в результате чего при переводе на бездымный порох стреляли вообще на десять километров. Ну а поскольку под предлогом постройки моторного завода в Брянске и тамошний Арсенал был переоснащен новыми станками, Арсенал этот начал эти пушки "модернизировать". Главным образом – красить жаростойкой эмалью стволы – снаружи. И азотировать и хромировать их же внутри. А заодно уж (строго чтобы два раза не вставать) слегка дорабатывать затворы – после чего заряд в них подавался уже не в картузах, а в гильзах (каких я уже не раз делал, со стальным донцем целлулоидных). Да и лафеты тоже "дорабатывались" – их даже Александр Петрович Энгельгардт успел оценить. Два гидравлических откатника от трехдюймовки (тоже малость доработанные) по бокам ствола превращали древнее орудие во вполне себе современное, "автомобильные" колеса плюс блокируемая рессорная подвеска прибавляла орудию мобильности, а угол возвышения до пятидесяти пяти градусов делало его вообще пушкой-гаубицей. Хотя теперь она вместо прежней тонны (с лафетом) весила чуть меньше двух, таскать ее придется не лошадкам, а арттягачам с моторами по шестьдесят "лошадок", так что хуже не стало. В общем, теперь пушка практически "повторяла" рейнсдорфовскую "из прошлой жизни" с чуть более коротким стволом, но Обуховский завод получил заказ на еще две тысячи таких же, но уже со стволом в сорок калибров. А сам Рейнсдорф потихоньку налаживал выпуск новых, четырехметровых лейнированных стволов для этой же пушки. Главное же – по всем документам пушка продолжала числиться как "полевое орудие образца тысяча восемьсот семьдесят седьмого года"…

Когда-то давно, в студенчестве своем, я случайно вычитал откровение Чемберлена о том, что Британия всегда будет создавать коалиции против самой сильной страны континентальной Европы. Сейчас-то этот Чемберлен всего лишь средней руки торговец, но тогда он раскрыл всю суть британской политики, и мне очень не хотелось иметь коалицию против России. А для этого нужно всего лишь не быть "самой сильной страной"… то есть быть, но чтобы об этом никто не догадывался.

Пока и до "быть" было еще далековато… ну и хорошо: задерживая внедрение "прогрессивных технологий" в России, я тем самым не стимулировал их внедрение и в других странах. Пока хорошо: я очень внимательно следил за тем, что творится в мире и – сравнивая картинку с воспоминаниями о "прошлых разах", все увереннее приходил к выводу: до двенадцатого года Европа к войне готова не будет. Да и в двенадцатом полной готовности ожидать не стоит.

Однако Россия-то – не Европа. Конечно, выше головы не прыгнешь, но стремиться-то к этому надо. Вот только форма готовности иногда выглядит странно…

Боря Веденеев, только что закончивший Николаевский институт инженеров путей сообщения, был направлен… ну, не совсем к Александрову в Казачинское, однако все равно примерно в ту же сторону. В знакомую ему сторону, в прошлом году летом он – в рамках подготовки к дипломному проекту – выстроил неподалеку от Красноярска небольшой тоннель. Совсем небольшой, всего чуть больше сотни метров – а теперь ему предстояло тоннель этот удлинить. Для начала раз примерно в сто… Понятно, что быстро такое не делается, ну так мне и спешить пока особо не нужно. То есть нужно бы, однако опять "более важных дел" оказалось с избытком.

Лето тысяча девятьсот девятого особыми погодными катаклизмами отмечено не было. Ни засухи, ни наводнений, ни туч саранчи – все было практически обыкновенно. Необыкновенным оказался только урожай, да и то "в отдельных районах Европейской части России". Причем – вовсе даже не в Черноземье, там как раз урожай тоже был "средний", в районе десяти-двенадцати центнеров с гектара. А вот в "царицынских степях" и в "павлодарских колхозах" уже в Азии на полях сотворилось чудо.

Ну это крестьяне считали, что чудо, по мне – так естественный результат прогресса. Заливаясь горькими слезами по поводу "поджарившегося при переносе семенного материала" я решил, что раз однажды сорта урожайные вывели, то никто не мешает их вывести еще раз – и постарался привлечь всех, кого знал из специалистов, к этому процессу. И Станислав Викентьевич Леонтьев, занявшись селекцией и гибридизацией, некоторых успехов достиг. Путем скрещивания засухоустойчивого сорта "Крымка" (очень устойчивого, но с урожайностью центнеров в шесть), белоярки и какой-то озимой пшеницы канадской селекции, он получил сорт уж очень интересный. Незасухоустойчивый, требовательный к почве и погоде, но озимый и "при благоприятных условиях" дающий урожай очень даже неплохой.