Уроки химии

Когда стейк зашипел, она достала из кармана передника некий конверт.

– Пока жарится наш стейк, хочу обсудить с вами письмо Нанетты Харрисон из города Лонг-Бич. Нанетта пишет: «Уважаемая мисс Зотт, я вегетарианка. Не по религиозным соображениям, а просто потому, что считаю неэтичным питаться живыми существами. Мой муж говорит, что все это глупости и что организму необходимо мясо, но мне невыносимо думать, что какое-то животное из-за меня лишили жизни. Так рассуждал Иисус – и посмотрите, что с ним сталось. Искренне ваша, миссис Нанетта Харрисон, город Лонг-Бич, южная Калифорния». Нанетта, вы подняли интересный вопрос. Все, что мы едим, имеет определенные последствия для других живых организмов. Однако растения тоже относятся к живой природе, но мы об этом даже не задумываемся, когда измельчаем их ножом, пережевываем своими молярами, проталкиваем в пищевод и перевариваем в желудке, заполненном соляной кислотой. Короче говоря, аплодирую вам, Нанетта. Прежде чем сесть за стол, вы мыслите. Но заметьте: чтобы поддержать собственную жизнь, вы неизбежно губите другие формы жизни. И эту проблему нам не обойти. Что же касается Иисуса, тут я комментировать не берусь.

Она отвернулась, вилкой извлекла стейк из сковороды, роняя кроваво-красные соки, и посмотрела прямо в камеру:

– А теперь слово нашему спонсору.

Гарриет и Мадлен переглянулись широко раскрытыми глазами.

– Иногда удивляюсь: почему эта программа так популярна? – зашептала Гарриет.

– Прошу прощения, дамы. – Это вернулась секретарша. – Мистер Пайн спрашивает: можно вас на пару слов? – Это прозвучало как вопрос, но явно было указанием. – Пройдемте со мной?

Она долго вела их по коридору, пока они не оказались перед кабинетом Уолтера Пайна: тот расхаживал туда-сюда. Вдоль стены стояли четыре телевизора, и все четыре показывали «Ужин в шесть».

– Привет, Мадлен, – сказал он. – Рад тебя видеть, но в то же время удивлен. Разве ты не должна быть в школе?

Мэд склонила голову набок:

– Здравствуйте, мистер Пайн. – Она указала пальцем на Гарриет. – Это Гарриет. И задумка ее. Она подделала записку.

Гарриет пригвоздила ее взглядом.

– Уолтер Пайн. – Он взял Гарриет за руку. – Наконец-то. Приятно познакомиться, Гарриет Слоун. Я не ошибся? Много слышал о вас, причем только хорошее. Однако, – он понизил голос, – не знаю, что вы, голубушки, себе думаете. Если она только прознает, что вы здесь…

– Понятное дело, – сказала Гарриет. – Справедливости ради: мы просились в последний ряд.

– Аманда тоже хотела приехать, – заговорила Мэд, – но Гарриет не пожелала отягощать свою вину. Подделка документа – это уже серьезное преступление, а если еще и похищение ребенка…

– Как вы предусмотрительны, миссис Слоун, – перебил Пайн. – Впрочем, хочу, чтобы вы обе знали: если бы это зависело только от меня, вы всегда были бы здесь самыми желанными гостьями. Однако от меня мало что зависит. А твоя мама, – он повернулся к Мадлен, – всего лишь старается тебя защитить.

– От радиоактивности?

Он замялся.

– Ты большая умница, Мадлен, поэтому могу прямо сказать: мама старается защитить тебя от публичности. Уверен, что ты поймешь.

– Нет, не понимаю.

– Это значит, что она оберегает твое личное пространство. Оберегает тебя от чужих высказываний и мыслей, которые вечно преследуют тех, кто на виду. Тех, кто знаменит.

– А моя мама очень знаменита?

– С тех пор как шоу стали ретранслировать в других штатах, – ответил Уолтер, потирая лоб, – ее известность несколько возросла. Теперь твою маму смотрят даже в Чикаго, Бостоне и Денвере.

– Измельчим розмарин, – приглушенно говорила Элизабет на заднем плане, – используя самый острый нож, какой только есть у вас в доме. Это сведет к минимуму повреждение веточек и позволит избежать утечки электролита.

– А чем плохо быть знаменитой? – спросила Мадлен.

– Я бы не сказал, что это плохо, – ответил Уолтер. – Просто слава влечет за собой некоторые сюрпризы, причем далеко не всегда приятные. Порой людям хочется думать, что они водят личное знакомство с известным человеком вроде твоей мамы. От этого они воображают себя важными персонами. Но ради этого им приходится сочинять про твою маму всякие небылицы, в том числе и гнусные. А твоя мама старается сделать так, чтобы о тебе не выдумывали ничего лишнего.

– Разве о моей маме ходят какие-то истории? – встревожилась Мадлен.

Ее ввели в заблуждение софиты: в их свете ее мама выглядела непобедимой. Такая картина создавалась на публику: женщина, которая требует к себе уважения и получает его от посторонних, хотя у нее, как у всех, полно проблем. Мэд подумала: а ведь это похоже на то, как она сама притворяется полуграмотной. Человек выбирает для себя такую манеру поведения, которая облегчает ему жизнь.