Уроки химии

А у него в голове крутилось: эх, дамочка, знали бы вы, какая дыра эта Айова.

– Миссис Паркер, – заговорил он вкрадчивым тоном, – я понимаю, вы сейчас очень расстроены. Но могу поклясться: наш Эванс точно мертв. Юноша на обложке – просто его полный тезка, вот и все. Это же очень распространенная фамилия.

– Нет, – упиралась она. – Это Кальвин. Я сразу его узнала.

– Значит, вы раньше с ним встречались?

Миссис Паркер заколебалась:

– Можно сказать… нет.

– Понимаю, – заметил он, ясно давая понять, как смехотворно это звучит.

Не прошло и пяти секунд, как она заблокировала выплату пожертвований.

– Нелегко нам приходится, вы согласны, преподобный Уэйкли? – спросил епископ. – Спонсоры – публика скользкая. Но признаюсь, ваша помощь нам бы очень пригодилась. Даже если этот Кальвин Эванс рос не здесь, у нас есть мальчики ничуть не хуже.

– Не сомневаюсь, что это так, – согласился Уэйкли. – Но я связан по рукам и ногам. Данное пожертвование – я уже упомянул его размер, пятьдесят тысяч долларов? – мне поручено передать именно в тот приют, где воспитывался Кальвин Эванс…

– Постойте! – У епископа бешено заколотилось сердце при упоминании такой значительной суммы. – Прошу вас, попытайтесь понять: это вопрос конфиденциальности. Нам запрещено раскрывать имена. Даже если этот мальчик и жил когда-то здесь, мы не вправе это обнародовать.

– Понимаю, – ответил Уэйкли. – И тем не менее…

Епископ взглянул на часы. Близилось время его любимой передачи «Ужин в шесть».

– Нет, подождите! – гаркнул он, не желая ни упустить щедрый взнос, ни пропустить передачу – Вы меня просто вынуждаете. Хорошо, если угодно, только между нами: да, Кальвин Эванс действительно вырос в нашем приюте.

– Правда? – спросил Уэйкли, выпрямляясь во весь рост. – А подтверждения у вас имеются?

– Естественно, подтверждения имеются, – с обидой ответил епископ, проводя пальцем по всем морщинам, которыми за минувшие годы исполосовал его лицо Кальвин. – Зачем бы мы учредили Мемориальный фонд имени Кальвина Эванса, если бы Кальвин у нас не воспитывался?

Уэйкли остолбенел:

– Простите: учредили – что?

– Мемориальный фонд имени Кальвина Эванса. Мы организовали его много лет назад в честь нашего уникального воспитанника, который впоследствии стал выдающимся ученым-химиком. В любой приличной библиотеке вы сможете найти налоговые документы, подтверждающие его существование. Однако Паркер-фонд, наш спонсор, настоял на том, чтобы мы никогда не опубликовывали факт нашего взаимодействия, и вы, наверное, уже поняли почему. Фонд этот, конечно, не в состоянии помогать каждому приюту, который потерял ребенка.

– Потерял ребенка? – переспросил Уэйкли. – Но Эванс умер взрослым.

– Д-да, вы правы, – забормотал епископ. – Конечно-конечно. Просто мы всегда относимся к нашим бывшим воспитанникам как к детям, независимо от их возраста. Ведь лучше всего они запомнились нам именно в детстве. Кальвин Эванс, конечно, был незаурядным ребенком. Ум острый как игла. Рост выше среднего. Очень одаренный мальчик. Высокий. Итак, что вы говорили о спонсорской помощи?

Через несколько дней Уэйкли снова встретился с Мадлен в парке.

– У меня две новости: хорошая и плохая, – начал он. – Ты была права. Твой папа действительно воспитывался в приюте Всех Святых.

Он пересказал ей все, что услышал от епископа: каким «незаурядным ребенком» рос Кальвин Эванс и какой у него был острый ум: «как игла».

– Существует даже Мемориальный фонд имени Кальвина Эванса, – добавил он. – Я проверил в библиотеке. В течение примерно пятнадцати лет его спонсировал так называемый Паркер-фонд.

Мадлен нахмурилась:

– А теперь прекратил?

– Да, некоторое время тому назад. Такое бывает. Приоритеты меняются.

– Но, Уэйкли, папа умер шесть лет назад.

– И что из этого?

– Так с чего бы Паркер-фонду вносить пожертвования целых пятнадцать лет? Если… – она посчитала на пальцах, – первые девять лет папа был еще жив?

– Фу ты. – Уэйкли бросило в краску. Сам он не заметил расхождения в годах. – Ну, возможно, поначалу это был не мемориальный фонд, Мэд. Скорее почетный фонд: Он так и сказал, фонд в честь твоего отца.

– А если у них есть этот фонд, почему они об этом не упомянули, когда ты позвонил в первый раз?

– Вопрос конфиденциальности, – ответил Уэйкли, повторяя за епископом. В этом, по крайней мере, виделся некий смысл. – Как бы то ни было, теперь я тебя обрадую. Я почитал о Паркер-фонде и обнаружил, что им распоряжается мистер Уилсон. Он живет в Бостоне.

Уэйкли выжидающе посмотрел на Мэд.

– Уилсон, – повторил он. – Так сказать, твой желудевый крестный.

Он откинулся на спинку скамьи в ожидании одобрения. Но девчушка молчала, и Уэйкли вынужденно добавил:

– Уилсон кажется мне очень благородным человеком.

– А мне кажется, он чересчур доверчивый, – сказала Мэд, изучая ссадину на коленке. – Можно подумать, «Оливера Твиста» не читал.