Уроки химии

– Речь не только о физической активности, – гнул свое доктор Мейсон. – Гребля – это стиль жизни. Я прав?

Доктор обращался к Мэд.

– Аф, – ответила ему Мэд, не переставая молотить по деревянному лотку.

– Кстати, у нас новый тренер, – сообщил Мейсон, поворачиваясь к Элизабет. – Талант! Я ему заочно вас представил.

– Правда? И уточнили, что я женщина?

– Зенсина! – вскричала Мэд.

– Дело в том, мисс Зотт… – Доктор Мейсон, обходя острый вопрос, взял полотенце, смочил под краном и подошел к сидящей на детском стульчике Мэд, чтобы вытереть ей липкие ладошки, а затем продолжил: –…Что у нас возникали постоянные проблемы со вторым номером. Между нами говоря, второй не умеет работать веслом, его взяли по старой университетской дружбе. Но теперь это не имеет значения, так как в прошлые выходные он катался на лыжах и умудрился сломать ногу, – Мейсон старательно прятал свою радость, – в трех местах!

Мадлен вытянула перед собой ручонки; доктор спустил ее на пол.

– Очень жаль, – сказала Элизабет. – Ценю ваше доверие. И все же у меня мало опыта. Я выходила с вами нá воду всего несколько раз, и то благодаря Кальвину.

– Альвину, – проговорила Мадлен.

– Как это – мало опыта? – удивился доктор Мейсон. – Вы шутите? Вас же тренировал сам Кальвин Эванс. В двойке. С такой практикой вы намного ценнее любого прилипалы из бывших однокурсников.

– У меня дел невпроворот, – повторила она свою попытку.

– В половине пятого утра? Домой вернетесь раньше, чем малышка заметит ваше отсутствие. Парная двойка, – произнес он таким тоном, словно речь шла о специальном предложении, которое действует в пределах ограниченного срока. – Помните? У нас уже был разговор.

Элизабет покачала головой. Точно так же рассуждал и Кальвин: как будто нет на свете ничего важнее гребли. Особенно ей запомнился случай, когда ранним утром команда четверки с рулевым возмущалась, что один парень опаздывает. Рулевой позвонил ему домой и узнал, что тот слег с температурой. «Ну ладно, а во сколько появишься?» – только и спросил он.

– Мисс Зотт, – сказал Мейсон, – не хочу на вас давить, но позвольте начистоту: вы нам нужны позарез. Знаю, мы сидели в одной лодке всего несколько раз, но я помню свои ощущения. К тому же гребля сразу поднимет вам настроение. Как и нам всем, – добавил он, вспоминая свое сегодняшнее утро. – Попросите какую-нибудь соседку. Вряд ли она откажется посидеть с ребенком.

– В полпятого утра?

– Эту сторону гребли еще никто не воспел, – проговорил доктор Мейсон, направляясь к выходу. – Тренировки проходят до начала рабочего дня.

– Я согласна, – сказала Гарриет.

– Серьезно? – удивилась Элизабет.

– Мне только в радость, – продолжала Гарриет таким тоном, словно всем вокруг радостно вскакивать затемно. Но истинная причина крылась в поведении мистера Слоуна. Он все больше пил, все чаще сквернословил, и Гарриет могла оградить себя единственным способом: держаться от него подальше. – Всего-то три раза в неделю.

– Это предварительный заезд. Вероятно, меня больше не позовут.

– Все будет в порядке, – заверила ее Гарриет, – вы с блеском выдержите испытание.

Но через два дня, шагая по эллингу мимо стаек сонных гребцов, недоуменно глядевших ей вслед, Элизабет почувствовала, что убежденность Гарриет и настойчивость доктора Мейсона несколько чрезмерны.

– Доброе утро! – приветствовала она всех подряд.

– Здорóво!

– Каким ветром ее к нам занесло? – услышала она негромкий голос.

– Господи прости, – прошелестел другой.

– Мисс Зотт, – окликнул ее доктор Мейсон из дальнего конца эллинга, – сюда!

Через лабиринты крепких тел ей удалось пробиться к группе взъерошенных парней, будто бы только что получивших скорбную весть.

– Элизабет Зотт, – твердо сказала она и протянула руку.

Ни один не снизошел до рукопожатия.

– Сегодня Зотт сядет на второй номер, – объявил Мейсон. – У Билла множественный перелом ноги.

Молчание.

– Тренер, – обратился Мейсон к мужчине, замышлявшему, судя по его виду, убийство, – это кандидат в нашу команду – я вам говорил.

Молчание.

– Вероятно, кто-нибудь вспомнит… она пару раз участвовала в наших заездах.

Молчание.

– Вопросы?

Молчание.

– Тогда погнали, – кивнул Мейсон рулевому.

– По-моему, прошло неплохо, как думаешь? – спросил ее позже Мейсон по пути на парковку.

Элизабет задержала на нем взгляд. Когда во время родов она корчилась от нестерпимой боли, ей казалось, что ребенок хватается за внутренние органы, как за ручки чемоданов, словно хочет захватить с собой побольше припасов; больничная койка ходила ходуном от ее воплей. Едва заканчивалась очередная схватка, Элизабет открывала глаза и видела склонившегося над ней доктора Мейсона. «Ну, – говорил он, – все неплохо, верно?»

Элизабет повертела в руках ключи от машины:

– Думаю, рулевой и тренер с вами не согласятся.

– А, – махнул рукой Мейсон. – Это в порядке вещей. Мне казалось, ты знаешь. Новичка всегда судят строго. Ты же гребла только с Эвансом, так что тебе пока сложно постичь кое-какие нюансы. Всему свое время: проведешь несколько заездов – освоишься.