Уроки химии

Донатти взглянул на нее из-за письменного стола.

– Зотт! – воскликнул он. – Здесь вам всегда рады!

Откинувшись на спинку кресла, он упивался ее злостью. Эванс, доживи он до недавних событий, немедля бы уволился. Так ведь нет: окочурился раньше времени, всю обедню испортил.

Разглагольствования Зотт по поводу хищения ее идей он слушал вполуха. Инвестор уже звонил – поздравил Донатти с публикацией, издавал какие-то многообещающие звуки насчет дальнейшего субсидирования. Справлялся также насчет Зотта: внес ли тот какой-либо вклад в данное исследование? Донатти ответил, что по большому счету нет – к сожалению, мистер Зотт оказался дутой величиной; его даже понизили в должности. Инвестор вздохнул – вроде как разочаровался, а затем полюбопытствовал, каковы будут дальнейшие шаги Донатти в направлении абиогенеза. Донатти отделался какими-то умными словами, вычитанными в других черновиках Зотт, по поводу которых намеревался потолковать с нею позже, когда она остынет и вспомнит, что работает под его началом. Господи, как же непросто быть организатором науки. Ну не важно: зато все, что он наболтал, похоже, устроило благодетеля-толстосума.

Но потом Зотт взбрыкнула и все испортила: отмочила такой номер, какого не могла позволить себе ни одна из сторон.

– Вот, – сказала она и бросила ключ от лаборатории ему в кофе. – подавитесь своей паршивой работой.

Да еще метнула свой бейдж в мусорную корзину, швырнула белый халат ему на стол и вылетела из кабинета, унося с собой все гневные слова.

– Звонили четыре раза, – говорила Гарриет. – Первый раз – насчет каких-то референтных групп для телерейтингов. И три звонка были от некоего Уолтера Пайна. Пайн просит ему перезвонить. Говорит, дело срочное. Дескать, вы с ним чудесно побеседовали насчет покушать, ой, нет-нет, простите, насчет обеда, – поправилась она, вновь проверяя свои листки. – Загруженный какой-то. Мужчина, по всему, приличный, но на взводе.

– Уолтер Пайн, – сквозь стиснутые зубы повторила Элизабет. – Отец Аманды Пайн. Пару дней назад я заезжала к нему на работу поговорить насчет школьных обедов.

– И как прошел разговор?

– Как стычка.

– Без мордобоя, надеюсь, не обошлось.

– Мам? – донеслось с порога.

– Привет, зайка. – Стараясь говорить спокойно, Элизабет одной рукой обняла худышку-дочь. – Что было в школе?

– Я завязала мертвый узел, – сказала Мадлен, поднимая над головой какую-то веревку. – У нас был «показ-и-рассказ».

– Твой узел всем понравился?

– Нет, не всем.

– Ничего страшного, – сказала Элизабет, прижимая к себе дочку. – Другим не всегда нравится то же, что и нам.

– Мои показы никто не хвалит, никогда.

– Вот гаденыши, – пробормотала Гарриет.

– Но ребятам же понравился наконечник стрелы, который ты приносила.

– Нет.

– Ладно, тогда почему бы на следующей неделе не выступить с периодической таблицей элементов? Она всегда имеет успех.

– А то возьми да покажи мой финский нож, – предложила Гарриет. – Пусть знают, что с тобой шутки плохи.

– Что у нас на ужин? – спросила Мадлен. – Я проголодалась.

– Я одну твою латку поставила разогреваться, – обернулась Гарриет к Элизабет, тяжело шагая к дверям. – Мне пора зверя кормить. А твоего звонка Пайн дожидается.

– Ты была у Аманды Пайн? – ахнула Мадлен.

– У ее отца, – ответила Элизабет. – Я же тебе говорила. Заезжала к нему пару дней назад разобраться со школьными обедами. Думаю, он понял нашу позицию; я уверена, что Аманда больше не будет лопать твои обеды. Брать чужое гадко! – резко добавила она, возвращаясь мыслями к Донатти с его статьей. – Гадко!

Мадлен и Гарриет даже вздрогнули.

– Она… она и сама приносит обед, мама, – осторожно сообщила Мадлен. – Но неправильный.

– Это не наша забота.

Мадлен посмотрела на мать как на неразумную.

– Свой обед, зайка, ты должна съедать сама, – более спокойно продолжала Элизабет. – Чтобы тянуться вверх.

– Да я уже вон как вытянулась, – посетовала Мадлен. – Слишком высокая стала.

– Слишком высоких не бывает, – вставила Гарриет.

– А Роберт Уодлоу даже умер из-за слишком высокого роста, – возразила Мадлен, постукивая пальчиком по обложке Книги рекордов Гиннесса.

– У него была опухоль гипофиза, Мэд, – указала Элизабет.

– Девять футов! – подчеркнула Мадлен.

– Вот бедняга, – сказала Гарриет. – Где такие люди одежку покупают?

– Высокий рост убивает человека, – сказала Мадлен.

– Человека в конечном счете все убивает, – сказала Гарриет. – Каждый кончает смертью, милая. – Но, увидев, как опустились уголки рта у Элизабет и как съежилась Мадлен, она прикусила язык.

И отворила дверь черного хода.

– Завтра утром пораньше приду, до твоей гребли, – сказала она Элизабет. – А с тобой, Мэд, увидимся, как встанешь.

Такой режим существовал у них с того момента, когда Элизабет вернулась к работе. Гарриет провожала Мадлен в школу, Шесть-Тридцать встречал ее после уроков, Гарриет сидела с ней до прихода Элизабет.

– Ой, чуть не забыла. – Гарриет достала из кармана листок бумаги. – Вот же тут еще одна записка. – Она со значением посмотрела на Элизабет. – Сама знаешь от кого.

Миссис Мадфорд.