Уроки любви

Падре Стефано провел в молитвах всю ночь, благодаря Господа за посланное ему чудо. На следующий день он с нетерпением ожидал появления удивительной девушки, наделенной могучим даром. Но она не пришла. Падре навестил дом Галлштейнов. Вызванная из сада Ароном Исааковичем, в гостиной появилась Джессика. Отерев руки о передник, она робко поздоровалась со священником.

— Отец Стефано потрясен твоим дарованием. Он очень рад, что ты станешь солисткой церковного хора. Признаюсь, не ожидал, дочка. Я бы нанял для тебя хорошего учителя музыки, если бы хоть раз заметил, что ты увлекаешься пением. Арон улыбался растерянно и довольно.

— Не понимаю, папа, но я ведь не умею петь… Глаза Джессики широко распахнулись. Вчера я зашла в церковь и промурлыкала что-то, сейчас и не вспомню…

Она склонила голову перед священником:

— Простите, святой отец, это было столь неуместно… Я ценю вашу доброту.

Мужчины недоуменно переглянулись.

— Я могу уйти? Мне надо выполоть астры. Сделав книксен, Джессика смиренно удалилась по-монашески плавно и бесшумно.

Падре поспешил откланяться. Вспоминая эпизод в церкви, он все больше приходил к убеждению, что явился жертвой какого-то наваждения. Вернувшись в свою келью, отец Стефано принялся горячо молиться, но в его ушах не переставал звенеть чудесный голос. устремленный ввысь. «Я буду петь это на праздник Богоматери. Сказала девушка. И знаете что, падре? Это надо сделать обязательно! Она с мольбой вцепилась в рукав его сутаны. Обязательно, просто совершенно необходимо, чтобы сверху, из-под самого купола, сыпался дождь цветов сотни, тысячи белых роз!».

Глава 8

Летом, совершая путешествие по Италии, супруги Галлштейн завели знакомство с состоятельным семейством Венцози. Альбер называл себя графом, его супруга Бьянка хвасталась давно прерванной музыкальной карьерой и великолепным домом в Сорренто. На ужин, даваемый Венцози в честь американской звезды Лилиан Гиш, отдыхавшей неподалеку, супруги Галлштейн прибыли с дочерью. Это был первый выезд Джессики в большой свет.

Наконец-то она воочию увидела то, о чем смутно мечтала настоящее богатство, вопиющую роскошь, небрежный аристократизм, блеск славы, упоение властью, вседоступностью и вседозволенностью. Ноздри Джессики трепетали, тело под тонким шелковым платьем цвета ириса напряглось она впитывала все. что происходило здесь, мгновенно занося в память нужные имена, выражения, фразы, всю информацию, которая могла пригодиться в задуманном деле Джессике Галлштейн предстояло в ближайшее время подчинить их всех, заставить преклоняться, шептать в любовном бреду ее имя, бросать к стройным ногам свои гордые имена, состояния, титулы… О, как горячо желала она завоевывать и повергать в прах всех, кто веселился на празднике жизни в эту благоухающую, бархатную южную ночь!

Джессика видела восхищенное преклонение, которым была окружена хрупкая женщина с лицом ребенка американская кинозвезда Лилиан Гиш. Ей сразу стало понятно, кто и чего стоит на этом банкете, словно к каждому из гостей был подвешен ценник. Иерархия влиятельных гостей определилась по множеству примет, по оттенкам взглядов и интонаций, объединяющих участников банкета в избранное, но далеко не равное общество. Джессика выделила троих киноактрису, итальянского тенора Беньямино Джильди и великолепного американца, прибывшего на ужин в компании Лилиан.

Когда в разгар вечера Джильди уговорили спеть, Джессику словно ударило молнией. Она вспомнила потрясенного падре Стефано, его покрывшееся испариной бледное лицо и восторженно блестевшие глаза. Такие же взоры были обращены к поющему итальянцу, а когда он завершил арию, гости ринулись к нему, словно стремясь в экстазе разорвать на части.

Стройный американец, имевший отношение к искусству, оказался другом тенора, организовавшим его гастроли в Америке. Он с привычной грацией блистал в этом роскошном обществе, в его адрес щедро сыпались комплименты и обращались самые обольстительные дамские взоры. Джессике нравилась его уверенная манера держаться, непринужденная легкость и имя Барри, такое же шикарное, мужественное и одновременно щеголеватое, как и он сам.

«Значит, Барри Грант станет тем счастливцем, кто получит подарок из первых рук», решила она.

— Простите, нас не представили. Подкараулив американца у выхода из мужской комнаты, Джессика застенчиво преградила ему путь. Я Джессика Галлштейн, дочь друзей синьоры и синьора Венцози. Меня здесь считают чуть ли не ребенком и ничего не хотят объяснять. А мне так необходимо мудрое покровительство.