Уроки милосердия

На фотографии плохо видны его глаза, на зернистом снимке какая-то тень. Но дело не в том, что копия плохого качества, как я вначале подумал, просто оригинал сохранился не в лучшем виде.

– Мне снился твой сын, мы играли на пляже. Он постоянно повторял: «Бабуля, нужно, чтобы ты закопала ножки, или ничего не вырастет». Поэтому я решила: хочет он поиграть – отлично. И разрешила ему зарывать мои ноги в песок до самых икр и поливать их водичкой из ведерка. И догадайся, что потом!

– Что?

– Когда я стряхнула песок, из моих ступней росли крошечные корешки.

Интересно, Минка сможет провести опознание по фотографии такого низкого качества?

– Потрясающе, – рассеянно говорю я.

– Лео, ты меня не слушаешь.

– Слушаю. Тебе приснился я, но меня в твоем сне не было.

– Там был твой сын.

– У меня нет детей…

– Думаешь, я забыла? – вздыхает мама. – Как полагаешь, что это означает?

– Что я не женат?

– Нет, мой сон. Корни, растущие из ступней.

– Не знаю, мама. Что ты из породы лиственных деревьев?

– Для тебя все шуточки! – обижается мама.

Чувствую, если не уделю ей пару минут, сестра будет бесконечно звонить и рассказывать, как мама обиделась. Я откладываю фотографию в сторону.

– Может, все дело в том, что немногие понимают то, чем я занимаюсь. В конце дня мне нужен отдых, – отвечаю я и понимаю, что говорю правду.

– Лео, ты же знаешь, как я тобой горжусь! Тем, что ты делаешь.

– Спасибо.

– Но ты знаешь, я волнуюсь за тебя.

– Я в этом не сомневаюсь.

– Именно поэтому я считаю, что тебе необходимо хотя бы немного времени уделять себе.

Мне не нравится ход нашего разговора.

– Я на работе.

– Ты в Нью-Хэмпшире.

Я бросаю сердитый взгляд на телефон.

– Богом клянусь, я возьму тебя в штат! По-моему, ты заткнешь за пояс любого дознавателя из моего отдела…

– Ты звонил сестре и просил порекомендовать гостиницу, а она сообщила мне, что ты отправился в командировку.

– Нет ничего святого.

– Может быть, ты захочешь, чтобы тебе сделали массаж, когда ты в конце дня вернешься в номер…

– Кто она? – устало интересуюсь я.

– Рэчел Цвейг. Дочь Лили Цвейг. Она вот-вот получит диплом мануального терапевта в Нашуа…

– Знаешь, здесь очень плохая связь, – говорю я, отводя телефон от уха на расстояние вытянутой руки. – Я тебя не слышу.

– Я не только всюду могу тебя найти, Лео, но еще и знаю, когда ты пытаешься меня надуть.

– Я люблю тебя, мама, – смеюсь я.

– Я тоже тебя люблю, – отвечает она.

Я собираю разложенные фотографии в папку, гадая, что мама сказала бы о Сейдж Зингер. Ей бы понравилось, что с Сейдж я всегда буду накормлен, потому что мама считает, что я слишком худой. Она бы посмотрела на ее шрам и решила, что девушке многое довелось пережить. Ей бы импонировало то, что Сейдж до сих пор скорбит о матери, и ее трогательная привязанность к бабушке тоже вызвала бы симпатию, поскольку для моей мамы семья – это основа всех основ. С другой стороны, мама всегда хотела, чтобы я женился на правоверной иудейке, а Сейдж, убежденная атеистка, явно не подходит под эту категорию. Но ее бабушка пережила холокост, что добавило бы в глазах моей мамы дополнительные очки…

Я пытаюсь отделаться от этих мыслей, не понимая, почему думаю о женитьбе на женщине, с которой только вчера познакомился; на женщине, которая для меня всего лишь ниточка, ведущая к свидетелю; на женщине, которая явно (как недвусмысленно показал вчерашний вечер) любит другого мужчину.

Адама.

Высоченного красавца под метр девяносто, у которого такие широченные плечи. «Не еврей», – сказала бы моя мама. У которого песочного цвета волосы и трогательная улыбка. Когда мы встретили его вчера и я увидел, как отреагировала Сейдж – как будто ее током шибануло! – во мне мгновенно ожили страхи прыщавого подростка, которого бросали все девушки: от красавицы из группы поддержки наших спортсменов, сказавшей, что я не ее типаж, после того как я опубликовал в школьном литературном журнале посвященный ей сонет, до той, с кем я отправился на школьный бал. Моя спутница, услав меня за стаканчиком пунша, тут же начала отплясывать с крепышом футболистом. С ним и домой ушла.

Я против Адама ничего не имею. Если Сейдж хочет попусту растрачивать свою жизнь – ее личное дело. Еще я понимаю, что в подобной ошибке виноваты двое. Но… у Адама есть жена. Выражение лица Сейдж, когда она увидела эту женщину, заставило меня обнять ее и сказать, что она достойна большего, чем этот парень.

Например, меня.

Хорошо, ладно, она мне приглянулась. Или, может быть, понравилась ее выпечка. Или ее хриплый голос – она даже не подозревает, насколько он сексуален.

Это чувство застало меня врасплох. Я всю жизнь разыскиваю людей, которые желают оставаться ненайденными, но мне повезло значительно меньше, когда я встретил человека, с которым хотел бы какое-то время не расставаться.

Я кладу дело в портфель и пытаюсь выбросить эти мысли из головы. Может быть, мама права и мне действительно необходим массаж или любая друга форма релаксации, чтобы я смог разделять работу и личную жизнь?