Уроки танго

— Потому что дураки. А я вот одну вещь поняла — если хочешь начать новую жизнь, ни за что нельзя возвращаться обратно.

— Владик тоже так считал, — сказала Мила. — И еще он придумал свою теорию, что надежнее всего бежать через окно. Но перед тем как бежать, надо обязательно закрыть дверь на замок, а ключи бросить за печку — чтобы ходу назад не было. Но, к сожалению, он сам свою теорию и нарушил.

— Потому что он был не такой, как все. Он это придумал, но самому ему это не годилось. Ну вот… Может, другие, кто уехал, и живут нормально в Америке, а он не смог… Ему там не подходило… А ключи он свои выбросил, и обратно уже не вернуться. Вот как, — грустно закончила Света и задумалась.

— Ты после общения с Владиком стала философом.

— Да ладно вам. Скажете тоже… Мила Владимировна, а почему вы не поехали в Америку?

— Потому что я трусиха… Да и зачем? Меня жизнь так трепала, что я научилась обходиться тем, что имею, даже если это самые крохи. Главное для меня — эти крохи не потерять. А уж гоняться за лучшей жизнью…

— И я раньше так думала. И если бы не Владик, так бы и жила: уехала бы в Шиловку, продавала бы на базаре яблоки и вместо Шуры таскала бы пьяного Костю в уборную… Ну вот. Но теперь все будет по-другому. Вот увидите. И ведь не обязательно, чтобы начать новую жизнь, надо в Америку уезжать. Можно ведь и у нас. Правда же?

— Конечно. Но ты все-таки подумай об Эване.

— Прицепились вы с этим Эваном… А вы знаете, почему у меня ребенок будет?

— Вообще-то, догадываюсь.

— Да я не об этом, — расхохоталась Света. — Я тогда на Владика распсиховалась, когда он сказал, что у вас жить будет. Ну вот. И пошла с Костей… Но это у нас только один раз и было… А Владик и не собирался у вас жить — шутил, как всегда. А я вот забеременела. По его вине. А раз так, значит, и ребенок как будто его. И я назову его Владик. Владислав Владиславович. Вот так.

— Однако у тебя воображение. Я бы до этого не додумалась.

— Я чего вот боюсь. Если родится мальчик, он не станет алкоголиком? Все-таки наследственность какая. И дед, и отец. Представляете?

— Не волнуйся, глупенькая. Он будет весь в тебя.

— А правда Эван хорошо по-русски пишет? — помолчав, неожиданно спросила Света.

— Очень хорошо.

— Владик сказал, он на Бреда Пита похож. Придумал, конечно…

Прежде чем сменить свой старенький, штопаный-перештопаный халат на такое же старенькое и единственное платье, в котором она собиралась пойти к Миле, Шуре надо было отвести Коську в туалет. Открыв дверь и убедившись, что в коридоре и на кухне никого нет, она стала стаскивать Коську с кровати. Старушку, которая раньше у нее жила и спала на Коськиной кровати, ее дочка наконец поместила в дом престарелых — ни в какую командировку, работая продавцом овощного магазина, она, естественно, не уезжала, просто ждала, когда в доме престарелых освободится комната. Та к что теперь Коська перебрался с пола на свою законную кровать, с которой Шура и пыталась его стащить. Тот, как всегда, что-то нечленораздельно мычал, мотал головой, отмахивался от нее, один раз даже ударил, хоть и не сильно, по плечу. Но все это было ей привычно и она, не обращая внимания, продолжала его упорно стаскивать с кровати. Наконец ей это удалось, и она буквально на плечах вытащила его из комнаты. Дойдя до туалета, она прислонила его к стене и, придерживая одной рукой, другой открыла дверь. Но удержать его Шуре не удалось, и он начал медленно сползать на пол.

— Коська! Ты что делаешь, заразит этакий! — закричала она, пытаясь его удержать.

— Да стой же, тебе говорят! Мне тебя не удержать! Стой!

Но Костя окончательно сползает на пол и сидит, прислонившись к стене, опустив на грудь голову.

— Ну вот, доигрался! Развалился, как на троне, ирод чертов! Может тебе еще шампанское сюда подать? Или предпочитаете пиписиньки в штанишки сделать? А?! Кого спрашиваю!

Костя, мотая головой, что-то мычит.

— Ах, не желаете? Тогда вставай, заразитина этакая! Мне тебя самой не поднять.

Шура наклоняется над ним и вскрикивает от боли. Держась за спину, она выпрямляется и, подняв голову вверх, словно обращаясь к Богу, кричит полным отчаяния голосом:

— Господи, да поможет мне хоть кто-нибудь наконец!.. Я УЖЕ БОЛЬШЕ НЕ МОГУ!

В это время из чулана начинает доноситься музыка. Все тот же рэп, только уже на русском. Шура на какое-то время застывает, потом, словно очнувшись, поворачивается в сторону чулана и кричит:

— Да уберешь ты наконец эту чертову музыку!

В комнате на ее крик не реагируют.

— Косенька, миленький, ну давай, вставай… — обращается она уже к внуку.

— Ну пожалуйста… Ну… Помоги мне…

Шура опять пытается поднять его, время от времени вскрикивая от боли в спине. Костя, что-то мыча, пробует встать.

— Вот так, мой хороший… Умница… Вот так. Все будет хорошо, Косенька… Молодец… Завтра пойдешь с Надей в кино…

Косте наконец удается подняться.

— Ну, слава Богу!