Уроки жизни

Последнее свидание с мамой

Ее лицо изрыто морщинами глубокими —

По ним, по ним когда-то бурлила жизнь потоками.
А волосы на темени – травинками качаются,
Такой трава становится, когда пожар кончается.

Опущенные веки она поднять не в силах —

Старается, бедняжка, но тяжкий холод – в жилах.
Шепнуть мне что-то хочет, пока я жив и молод,
Но губ разнять не может – такой сжимает холод.

Твои худые руки в моих ладонях, мама —

Как два листочка в глуби широкого кармана,
Как два листка опавших, прозрачных, легких, чистых,
Как в крапинках, в прожилках два листика пятнистых.

Стою у изголовья. Вокруг прозрачной мамы

Висят сынов портреты – струится скорбь за рамы.
Но мама их не видит… И вот глядят из тени
Очки, которых мама уж больше не наденет.

Автограф на книге, которую я подарил маме

Все то, что мной написано доселе,

Сегодня до строки готов отдать
За песню ту, что мне у колыбели
Вблизи вершин ты напевала, мать.

Там, где вознесся небу сопредельный

Кавказ, достойный славы и любви,
Не из твоей ли песни колыбельной
Берут начало все стихи мои?

* * *

Мать люльку качает в ауле,
А где-то под желтой луной
Свистят ненасытные пули,
И вспять не вернуть ни одной.

Звучит колыбельная ночи,

И где-то парит Азраил,
У ангела смерти нет мочи
Сложить своих аспидных крыл.

И мать одержима любовью,

А где-то родившийся день
Встает над дымящейся кровью,
Бросая багровую тень.

И грудь обнажила над сыном

Горянка в ауле опять.
И где-то бредет по руинам
От горя безумная мать.

И множатся сонмы открытых,

Ощеренных рвов и траншей.
И больше на свете убитых,
Чем умерших смертью своей.

И слышится стон лазарета,

И снова палят и бомбят.
И длится трагедия эта
Тысячелетье подряд.

Но каждой своей параллелью

Мир чает: придут времена,
Как женщина над колыбелью,
Склонится над ним тишина.

* * *

Изрек пророк: «Нет Бога, кроме Бога!»
Я говорю: «Нет мамы, кроме мамы!..»
Никто меня не встретит у порога,
Где сходятся тропинки, словно шрамы.

Вхожу и вижу четки, на которых

Она в разлуке, сидя одиноко,
Считала ночи, черные, как порох,
И белы дни, летящие с востока.

Кто разожжет теперь огонь в камине,

Чтобы зимой согрелся я с дороги?
Кто мне, любя, грехи отпустит ныне
И за меня помолится в тревоге?

Я в руки взял Коран, тисненный строго,

Пред ним склонялись грозные имамы.
Он говорит: «Нет Бога, кроме Бога!»
Я говорю: «Нет мамы, кроме мамы!»