Уровни Мидгарда

— Удачи тебе, воин. От всей души желаю успеха в твоих благородных начинаниях. Если чем смогу помочь — обращайся. Механизм там какой или еще что-то по хозяйству понадобится — я к твоим услугам.

— Спасибо, Франк. Буду иметь в виду. И тебе тоже удачи. Легкости на сердце и покоя в душе. — Агравейн с небрежным поклоном пожал протянутую Франком руку, повернулся и тяжело зашагал по направлению к ближайшему перекрестку. Франк вздохнул и направился в противоположную сторону. Покоя в душе — как раз этого сейчас ему и не хватало. Он дошел до конца квартала, купил по дороге пару расстегаев с печенью и не торопясь принялся уписывать еще горячие пироги. На него налетел орк, постоянно оборачивавшийся и недовольно бурчавший что-то через плечо.

Франк не успел задать неуклюжему нелюдю взбучку, как из-за поворота показалась бодро шагавшая хорошо знакомая процессия. Та же болтающаяся повсюду команда гномов имени ближайшей помойной ямы. Увидев путника, бородачи чуть прибавили шага, а подойдя ближе, выстроились в шеренгу, сняли колпаки и поклонились.

— Здорово, болезные, — оскалился Франк, предвкушая забаву. — Ну, докладывайте.

— Видели мы, — начал первый, — коль господину угодно выслушать, дело, не слыханное доселе. Как есть удивительное и жуткое до крайности. Битву Народов зрели мы, бессмысленную и беспощадную!

— Быть не может! — делано изумился Франк и всплеснул руками.

— Может, светлый господин, может! — закивал второй гном. — Покусай меня ежи, коль соврал! Забодай меня енот, ежели не видел все вот этими своими глазами! Тараканов мне полный рот и гадюку в задницу!

— Ладно, ладно, успокойся, — махнул рукой механик. — Давайте, излагайте.

— Видели мы, странники убогие, — подхватил третий, — как орки прегнусные, видом своим отвратительные, выстроились хирдом литым на поле брани! А поперед них скелеты бесноватые встали, готовые всякому живому кровь алую пустить, како волчцы бешеные накинуться, ежели господину угодно…

— Хватит, — прервал его Франк. — Я погорячился. Чувствую, это надолго. Мне хватило того, что в городе ни у кого рты не закрываются — кругом все толкуют про битву, так еще и вы туда же. А окромя битвы что-нибудь новое знаете, клешеногие?

— В тот же день, как окончилась Битва Великая, Пресветлая Рагнейд… — заговорил четвертый.

— Стоп-стоп!!! — схватился за голову Франк. — Завязывайте немедленно с летописью! Я вот что… Все хотел полюбопытствовать, что у вас в тележках. Сейчас ветрено, вроде не так воняет, можно и посмотреть.

Гномы отчего-то сильно смутились. Стояли, сопели, ковыряли ботинками снег. Механик оглядел их подозрительно, достал из ножен кинжал, откинул рожном дерюгу с ближайшей тележки. Заглянул и медленно выпрямился. Гномов трясло. Франк по роду деятельности был привычен ко всякого рода пакостям и хирургическим экзерцициям, но увиденное в гномьей тележке его явно не порадовало.

— Расчлененка, — мрачно констатировал механик. — М-дя, вскрытие показало, что больной спал. Туша не то волка, не то шакала, практически сгнившая. Долго, знать, возили. Ну, колитесь, где откопали такое сокровище? И для каких целей употребить желаете?

— Мы не откопали, светлый господин! — заблеял первый гном. — Мы, напротив, закопать хотим! В смысле похоронить!

— Согласно ритуалу, — начал объяснять второй, — ровно в полночь на Бугровском кладбище! Нам Белоснежка так повелела, чтобы порчу с нее снять…

— Она от злой мачехи сбежала, — пояснил третий. — Уж очень та ее мучила! И уроки делать заставляла, и посуду мыть, ровно простую служанку, и картошку чистить! Как с гоблинкой нечистой, как с троллинкой страхолюдной обращалась с ней!

— А у нас-то, — восторженно заговорил четвертый, — она, красавица, целыми днями песни поет, цветочки собирает да в платья наряжается. Ох и любим мы ее, голубушку! Красавицу нашу неземную!

— Лучшими кушаньями кормим, — подтвердил пятый. — И обновки покупаем, и ни до какой работы черной не допускаем. Так и живет она с нами, ровно пчелка в меду купаючись, так и будет жить, пока не состарится совсем.

— Только в последнее время она печалиться стала, — вздохнул шестой. — Грустить и даже плакать, а то и сердиться на нас… Кричит, бывало, криком, а после — как давай посуду бить! Почитай, все горшки перебила у нас, если господин изволит интересоваться, да не по одному разу. А потом говорит — порча на мне, насланная колдуньей злой и вредной, и эта порча меня без времени в могилу сведет, если вы не выручите. Все просила, бедняжечка, изловить матерого волка да похоронить его на Бугровском кладбище ровно в полночь. И положить на могилу, на волчью, папоротника цветок. С того дня мы и ходим, и ищем, где оно есть, то кладбище. Да цветок папоротника отыскиваем…

— Так все было. — Седьмой шмыгнул носом и посмотрел на человека честными глазами.

— Ну, — пробурчал себе под нос Франк, — иногда бывают случаи спонтанного Погружения. Редко, но бывают. По-моему, девочка слишком верит сказкам. Хотя…