Урожденный дворянин. Мерило истины

– Солдатик-срочник, у нас служит, – счел нужным пояснить отец. – Помнишь, когда ударились мы на перекрестке, новобранцев в часть вели? Вот он там был. Это он, гадина… – Михаил Сигизмундович помрачнел, – мне в мозги залез… А вовсе не тот волосатик. Нашел я его. Через Сам Самыча нашел. Короче, товарищ полковник информацию мне предоставил и ничего больше предпринимать не пожелал. Говорит, опасается: этим солдатиком федералы очень интересуются. Оно и понятно – люди с такими способностями им нужны. Только… – Михаил Сигизмундович издал носоглоткой короткий и глухой рык, повернул голову и метко харкнул через всю кухню в раковину, – только не получат его федералы. Понимаешь? Выйдет солдатик за пределы части и сгинет. Ищи-свищи его. В самоволку подался – и дело с концом. Понимаешь?

– Ага! – сказал Ефим. – Значит, мне надо…

– Тебе надо его только ко мне доставить. Ну, поймать вначале еще, конечно. Я тебе троих парней дам, надежных, как «калаши»… Кстати, и реальные «калаши» они захватят. Не боись, парни проверенные, из моей старой гвардии, из тех, с кем я начинал. Им никакие гипнотизеры не страшны!

– А чего я боюсь! – вскинулся Ефим. – Ничего я не боюсь!

– Вот и ништяк… То есть, вот и ладно, – поправил сам себя Михаил Сигизмундович. Близилось то время, когда он планировал баллотироваться в депутаты местной Думы, поэтому будущий член парламента старательно работал над своей речью, заменяя выражения въевшегося в кровь уголовного жаргона выражениями «культурными». – Значит, вот тебе телефончик – это одного чувачка, он в нашем городском правительстве сисадмином работает на полставки и еще в той части, где солдатик служит, срок свой доматывает. Свяжись с ним, установи с его помощью, как солдатика вне пределов части выцепить. Ну, а дальше по обстановке работай. Понял?

– Ага.

– Это поручение тебе, сына, экзаменом будет. Готов ты к серьезным делам или еще нет. Да! На рожон не лезь, твоя задача – операцию организовать и парнями руководить. Сегодня и начнешь. Вот… – он кинул на стол нетолстую стопку ксерокопий. – Это личное дело солдатика, Сам Самыч для меня подсуетился. Действуй, сына! Я бы сам этого ушлепка спеленал, но сейчас времени совсем нет… Да и подуспокоился я малость. Ух, попался бы он мне раньше!..

Через полчаса Ефим, стоя перед большим зеркалом в одной из своих комнат, облачался, собираясь «на дело». Поколебавшись между черной и белой сорочками, выбрал черную. Надел черный же костюм. Повесил под пиджак нагрудную кобуру с травматическим пистолетом. Завершив ансамбль длинным черным кожаным плащом, Ефим покрутился перед зеркалом. Пару раз распахнул полу плаща, выхватывая пистолет из кобуры… Очень ему нравилось собственное отражение. Очень нравилось и то, что под его начало поставили «старую гвардию», чего раньше, кстати сказать, никогда не было. Да и на такие щекотливые дела отец его раньше не посылал…

Он прищелкнул языком в предвкушении предстоящего приключения.

* * *

Гусев подкараулил Сомика в санчасти, в узком и полутемном вестибюле.

– Здравствуй, что ли, болезный! – делано улыбаясь, негромко выговорил Саня, изготовившись прыгнуть и схватить Женю, как только тот попытается метнуться обратно в коридор.

Сомик переступил с ноги на ногу, пожал плечами и ответил коротко и странно:

– Ну?

Бежать он явно не собирался. Хотя чувствовалось, что внезапное появление недавнего мучителя заставило его напрячься.

«Не очень-то и испугался, – удивился про себя Гусь. – Ну, ничего, гадина, сейчас ты по-настоящему занервничаешь…»

– Не «нукай», не запряг! – тут же посуровел Саня. – Дельце есть. Вот, глянь-ка…

И выставил экраном от себя заранее приготовленный мобильник, на котором ловким щелчком запустил запись. Ту самую запись. Он ожидал, что Сомик тотчас дернется к нему, чтобы отнять телефон… Или начнет канючить: «Отдай, сотри…» Но Женя остался стоять, где и стоял, и не произнес ни слова. Только отвел глаза от экрана, на котором замаячило его собственное, опухшее от слез и побоев лицо. И чуть заметно дернул щекой.

– Помнишь, да? – уточнил Гусь.

– Ну? – тем же тоном, что и в первый раз, проговорил Сомик.

– Чего «ну»?! – разозлился Саня. – Храбрый, да? Посмотрим, куда твоя храбрость денется, когда я этот клипец в инет выложу… Выложить, а? Выложить?!

Женя не ответил. Он снова переступил с ноги на ногу. Потом длинно выдохнул… и вдруг напружиненная его скованность куда-то исчезла. Женя встал свободнее, заложил руки за спину и взглянул прямо в глаза Гусеву.

– Я не боюсь, – сказал он. И Сане почему-то показалось, что это высказывание предназначалось не ему. Сомик словно бы сам себе это сказал.

– Забоишься, – не сбился, впрочем, с обдуманного сценария Гусь. – Прикинь, весь мир узнает, какой ты чмырдяй и фуфел! А? Все твои друзья, знакомые с гражданки, родаки… все пацаны в части узнают. Ну и командиры, конечно… Ты ж не мужик уже будешь. Навечно запомоишься, стоит мне только пару кнопочек нажать. А? Чего молчишь?

Говоря все это, Гусь чутко следил за взглядом Сомика. И к радости своей заметил, как неотчетливой растерянностью замутились глаза Жени.