Усадьба заложников

– Вот теперь я обо всех знаю, – сказал Гуров. – Ну, я пойду приму душ, может, еще в бассейне поплаваю, чтобы снять напряжение, а потом могу выйти к обеду и провести пресс-конференцию.

И он поднялся в свой номер. Войдя, он невольно глянул на выключатель, который два дня назад едва не стал для него смертельной ловушкой. Ах, как хотелось бы, чтобы больше ничто такое не угрожало никому в поместье! Но сыщик знал, что опасность не исчезла – она лишь притаилась до времени. «А может, и надолго притаилась, – подумал он. – Может, этот хитрец, увидев, как легко я разоблачил завистника Султанова, остережется устраивать новые пакости? Может, он на все время пребывания здесь станет паинькой? Что ж, в таком случае мне здесь незачем дальше оставаться и можно хоть завтра возвращаться в Москву. Но как узнать его намерения?» Гуров пожал плечами. Пока что все, что он узнал о стиле действий «хитреца», говорило о том, что этот человек не успокоится, не перейдет к мирной жизни. Гуров видел в этом человеке черты маньяка. А маньяки, как он знал, не останавливаются – они просто не могут остановиться.

Он принял душ, потом натянул плавки, накинул купальный халат, взял полотенце и отправился к бассейну. Но, какой он ни был уставший, а все же по дороге по привычке окинул взглядом попавшиеся по пути три камеры наблюдения. Окинул – и возле одной из них остановился. Камера была повернута вниз и смотрела в землю. К тому же часть ее была залеплена изолентой. А между тем Гуров хорошо помнил, что он три дня назад сам устанавливал эту камеру и налаживал ее так, чтобы с ее помощью было видно дорожку к бассейну и сам бассейн, а также часть теннисного корта. Он глубоко вздохнул и покачал головой. Нет, расслабиться здесь ему не дадут!

Однако он не отказался от своего намерения поплавать. К тому же 25-метровый бассейн давал для этого отличную возможность. Гуров проплыл в одну сторону, почувствовал усталость. Ну, конечно, он же не спал всю ночь. Однако он не только не остановился, не вылез из воды – наоборот, он проплыл всю дорожку еще раз и еще, все время наращивая темп. Когда он наконец вылез из воды, сердце у него учащенно билось, он не мог отдышаться. Что ж, отличная тренировка!

Когда сыщик возвращался в дом, ворота открылись, и в них въехал автобус. Из него вышли Вершинин и двое художников – Никитин и Мерцлин. Судя по их лицам, у всех троих было приподнятое настроение. Хозяин дома тут же направился к сыщику.

– Наконец вы вернулись, Лев Иванович! – воскликнул он. – Мы все с нетерпением вас ждем. Расскажите, наконец, что произошло этой ночью!

– Я обязательно расскажу, Петр Никитич, – обещал Гуров. – Но давайте я это сделаю один раз, а не буду рассказывать каждому по отдельности. Вот соберемся за обеденным столом, и я все расскажу, отвечу на все вопросы. А пока скажите, как прошла выставка?

– Замечательно прошла! – отвечал Вершинин. – Собрались сотни зрителей, два десятка корреспондентов, было несколько телевизионных камер. Нам задавали столько вопросов! Между прочим, спрашивали, почему нет работ Льва Султанова…

– И что же вы ответили?

– Сказал, что Султанов приболел и вообще находится в творческом кризисе. Не мог же я говорить о том, чего толком не знаю!

– Понимаю ваше нетерпение, но уверяю, что скоро вы все узнаете, – обещал Гуров, после чего направился к себе в комнату.

Он как раз успел переодеться, когда в дверь заглянула горничная Аня и сообщила, что обед готов, все обитатели поместья вернулись из своих походов в город или с прогулок и ждут его в столовой. Сыщик спустился вниз. Он чувствовал зверский аппетит – он только сейчас осознал, что не позавтракал, да и обед явно запоздал. Поэтому, войдя в столовую и увидев обращенные к нему взгляды, он сказал:

– Уважаемые дамы и господа! Я понимаю, что вы все ждете от меня рассказа о событиях сегодняшней ночи. Но я должен признаться, что умираю от голода. Поэтому у меня предложение: давайте сначала поедим, а потом перейдем в гостиную и там за чаем или кофе, кому что нравится, устроим мое выступление.

Людям, сидевшим за столом, ничего не оставалось, как согласиться. Наконец Гуров мог накинуться на еду. И он ел, почти не замечая того, что ест. Кажется, там была куропатка, жаркое из оленины, какие-то грузинские травы… Он съел все, что приготовил повар Григорий. Он поглощал пищу, всем своим видом показывая, что больше его ничто не интересует. На самом деле он внимательно поглядывал на людей, сидящих за столом. Кто из них переменил расположение камеры? И с какой целью? Кто его враг? Теперь, после разоблачения Султанова, число кандидатов сузилось. Однако у сыщика все еще не было главного подозреваемого…

После обеда, как он и предлагал, все перешли в гостиную. Предстоящий рассказ Гурова интересовал не только гостей Вершинина – сыщик заметил повара Григория, который выглядывал из дверей столовой, и горничную Аню, которая слушала, стоя на галерее второго этажа.