Усатый-полосатый, бедный и богатый (СИ)

Я шла без опаски, но, к сожалению, позабыла, что рядом со мной тоже своего рода турист. Быстрее, чем я успела среагировать, Журавлёв кинулся в гущу событий восстанавливать свою попранную честь. Было бы бахвальством сказать, что Дима легко справился с обидчиками и раскидал всю тройку по сторонам. Увы, нет.

Ударив первого и оттолкнув его, Журавлёв тут же схлопотал от двух оставшихся. И если бы не взбесившийся в моих руках Борька, всё было бы гораздо хуже. Козёл разогнал обидчиков с диким животным энтузиазмом, то бодаясь, то лягаясь, то щёлкая своими зубами, норовя ухватиться за их пятые точки и все выпирающие конечности.

— Здорово я их? — Дима щегольски подмигнул, вырывая меня из своих мыслей.

— Здорово, не двигайся теперь.

На пляже мы остались одни. В костре, брошенном туристами на произвол судьбы, догорали последние головёшки, но темно не было. Яркие звёзды и луна, отражающаяся в воде лунной дорогой, хорошо освещали всё вокруг. Борька ходил кругами вокруг нас, боязливо косясь на кромку воды. Дима сидел прямо на песке, я же, стоя на коленях рядом, пыталась смыть аккуратно кровь с его лица.

У меня была с собой питьевая вода, но я намочила платок морской и орудовала им. Пусть печёт от солёной воды. В следующий раз умнее будет…

— Губа, похоже, разбита, — вынесла я вердикт, радуясь, что нет больших повреждений.

— Ай, просто царапина. Шрамы украшают мужчину, — мне бы отсыпать его беспечности. Глядишь, и жить стало бы легче.

— Подлецу всё к лицу, — подтвердила я, разглядывая Диму и оценивая, украсила ли его царапина на верхней губе.

— А мама моя в детстве говорила "Такому молодцу всё к лицу".

— Она тебе льстила, — тут же нашлась я с ответом, чтобы в следующую секунду потеряться.

Дима положил руки мне на плечи и неожиданно потянул вниз. Не удержав равновесие, я буквально завалилась на него сверху.

— Ой, прости, — я попыталась встать, приподнимаясь на руках. — Ты чего?

Мои попытки подняться были встречены сопротивлением, а в следующий миг его губы накрыли мои.

Не знаю, на что именно был расчёт у Журавлёва, но я испытала лишь разочарование вкупе с неловкостью. В романтических фильмах и книгах о любви, когда героиню целует красивый мужчина, весь окружающий мир стирается и превращается в сказку. В нашем же случае… сказкой и не пахло.

Ветерок поднял песок и норовил запихнуть его во все труднодоступные места. Чайки издавали истошные надсадные вопли, которые только каким-то идиотам, не иначе, могли показаться романтичными. На фоне этого ансамбля блеял старый козёл, напоминая о себе и говоря тем самым, что на песчаном пляже, где нет ни одного вкусного кустика, ему уже безумно надоело. Но хуже всего его взгляд. Разве при поцелуе парочки не закрывают глаза? В общем, моя розовая фантазия столкнулась с суровой реальностью и разлетелась вдребезги, не выдержав такого удара.

Одной рукой Дима придерживал меня за талию, вторая находилась где-то на макушке, запутавшаяся в волосах. Воспользовавшись моим шоком, его язык ловко проник сквозь губы и хозяйничал во рту, ища партнёра. Тот же был в коматозе.

Я освободила одну руку и резко попыталась оттолкнуться от Димы. Неуклюже поддела пригоршню песк и случайно швырнула его ему практически в лицо. Дима тут же сморщился, как виноград на солнце, но зато выпустил меня из своего захвата.

— Дурак! — припечатала я, переворачиваясь на спину, ничего умнее на ум, увы, не пришло. — Ты что творишь?!

Дежавю какое-то.

— Я наверстывал упущенное, — я даже не ожидала услышать ответ. Как по мне, вопрос был чисто риторическим. — Никогда не целовался с девушкой ночью на пляже. Сам момент обязывал.

— Ни за что не поверю, что ты не был с девушкой на побережье, — нервно хихикнула я в ответ.

— Про это речи не было, был, конечно. Но целовался впервые.

Дима при этом так плотоядно улыбнулся, что захотелось рот вымыть хозяйственным мылом от одной мысли, что же ему доводилось вытворять на побережье с другими девушками.

— А ты? — Дима повернулся на один бок и пристально посмотрел на меня, прищурив правый глаз.

— Я тоже не целовалась с девушкой на пляже, — я не собиралась делиться с ним откровенными историями своей личной жизни.

— Это радует и смягчает тот факт, что рядом с тобой я никогда не видел парня.

— Не нашла подходящей кандидатуры, — куда-то в небо, не глядя на Диму, проговорила я.

— Выборы, выборы, кандидаты — пидоры, — пропел Дима, подражаю Шнуру, снова заставляя меня рассмеяться. — Надь…

— Мм? — неохотно повернула голову в его сторону.

— А что случилось четыре года и семь месяцев назад?

Надо же… Внимательный, последнее слово, которое я бы применила для описания Димы.

— Мои папа и брат разбились на машине.

— Мне очень жаль, — поспешил он оправдаться, наверняка успев пожалеть о своём порыве любопытства.

— И мне, — жаль или нет, к сожалению, эти слова уже ничего не изменят. — Брат сел пьяным за руль, отец пытался его остановить. Погибли оба. Мне пришлось бросить институт и вот я тут.

— Чтобы помочь маме?

— Да, — отчасти сказала я правду, рассказывать о долговой яме, в которую мы угодили, желания не было никакого.