Усатый-полосатый, бедный и богатый (СИ)

Реальность, к сожалению, ни на йоту не смягчилась. А фортуна, как была повёрнута ко мне задом, так и осталась.

Моя железная ласточка рычала на нерадивого водителя, по милости которого уже неделю сидела на жёсткой диете. Ничего, милая, скоро и на нашей улице будет праздник, хлебнём “девяносто пятого”. На этой оптимистичной ноте мы и заглохли посреди оживлённой дороги. Может я проклят? Не день, а дерьмо. Если машину увезут на штраф стоянку, с ней можно будет попрощаться. Арендованную тачку быстро вернут в сервис проката, мне впаяют штраф и залог, конечно, пойдёт на его покрытие. Блин, лучше бы сам тачку сдал, хоть деньги бы были.

— Чего стоим, осёл? — пытался объехать меня грузный, одутловатый мужик на тачке такого же потрёпанного вида, как и он сам.

— У меня хоть стоит, — затянулся дешёвой сигаретой, откинулся на сиденье и отпустил ситуацию. Акуна матата, ёпт.

Идите все лесом. И тачки ваши пусть лесом едут. И козлы с целыми зоопарками пусть отправляются туда же. И Олег со своей новой разбитой маздой.

— Дима? Дима! Ау! Всё в порядке? Ты сам не свой.

С трудом разлепил глаза. Кажется, меня вырубило стоило только присесть на скамейку.

— А вас, Наденька, я попрошу остаться, — хриплым спросонья голосом сказал я, отчего она удивлённо захлопала ресницами.

— С тобой всё хорошо? — опять растормошила меня мини-босс, не давая уйти в себя.

— Мм?

— Я спрашиваю, с тобой все хорошо?

— Со мной хорошо. Ты просто не пробовала.

— Ребята, скорее! Ну чего вы расселись, скорее же! — Мария материализовалась перед нами будто из воздуха. — Дьяволица наконец родила. Нужно скорее бежать к малышам!

Лицо Маши при этом выражало неописуемую радость и дикий восторг, меня же терзала одна единственная мысль:

“Писец, мне только для полного счастья антихристов не хватало”.

Дьяволица оказалась таковой в самом, что ни на есть, настоящем смысле этого слова. А ведь я до последнего надеялся на то, что у кого-то в парке больная фантазия по части придумывания кличек питомцам.

В ритме бешеной борзой мы за три минуты домчались до карантина, где в маленьком уютном вольере находилась молодая мама.

Взглянув на это счастливое семейство, в сознании всколыхнулись старые детские страхи, вызванные прежде всего просмотром "Щелкунчика" в раннем возрасте с отвратительной прорисовкой. Наверное, Гофману тоже встречался на пути этот сумчатый чёрт. Бедолага так вдохновился, что даже придумал мышиного короля.

Если верить табличке, то матёрая и коренастая крыса-переросток в вольере была тасманийский дьяволом. Размером с собаку, с тёмной шерстью и белыми полулунными пятнами на груди и крестце, отчего она становилась похожа на маленького медведя. Красавица. Хорошо, что днём сюда пришли.

— Представляешь, аж восемь малюток! — Глаза Маши лучились таким счастьем, словно она имела к их появлению на свет самое непосредственное участие.

— Мы-то тут зачем? — на меня чужая радость переходить не спешила, слишком уж сомнительной была её причина. — Поздравить с пополнением? Пожелать удачи?

— О, удача нам лишней не будет, — заговорщически шепнула мне Надя.

Ох, не к добру всё это. Чувствую всем тем, что у меня чувствительно.

— Так, я беру вон тех двоих крепышей. Надя, ты ещё двоих. А ты, Димон, держи мамку. Бегом.

По команде Маши в загоне начался лютейший хардкор. Что значит "держи мамку", я понял только, когда эта зубастая тварь кинулась на Надю. Накинув сеть на дьяволицу, что было сил потянул её назад. Тяжеленная тварь. Она шипела, рычала, орала, пока Маша и Надя отбирали у неё половину потомства. Вот тебе и добрые и пушистые девочки. Ну ладно Машка, но мелкая-то моя куда?!

— Ну наконец-то. Явился, не запылился, щегол недоделанный, — выругалась Мария на подоспевшего Синицына.

— Как всё прошло? — Михаил словно нарочно проигнорировал её и обратился к Степановой.

— Всё прошло бы намного лучше, если бы ты пришёл вовремя, — с укором произнесла Надя. — Без Димы пришлось бы туго.

И я поплыл. Расцвёл как кактус. Слыхал, Синица? Без меня тут было бы туго, а ты иди и дальше шляйся, где попало.

Зоотехник одарил меня скупой улыбкой и кивком. Наверное, именно таким жестом палачи давали команду вздёрнуть приговорённых.

— Она тебя поцарапала? — попытался проявить заботу щегол залётный.

— Ничего, пустяки. Обработаю перекисью.

— Я помогу, — тут же увязался я следом за Надей. Я был готов сделать всё, что в моих силах, чтобы не дать и шанса Синицына реабилитироваться в её глазах.

— А зачем надо было забирать детёнышей? — не мог не задать я интересующий меня вопрос. Увиденная жестокость никак не вязалась с положительным образом клиперов.

— Они бы умерли, а их и так осталось немного. В дикой природе самка может родить около двадцати детёнышей. Выживают только те четверо, что успевают прикрепиться к её соскам. Остальных ждёт незавидная участь: либо умирают с голода, либо их съедает мать.

— Да здравствует материнский инстинкт, — тихо присвистнул я.

— Больше ей не выкормить, увы. Но теперь малыши в надёжных Машинных руках и им мало что угрожает.