Усатый-полосатый, бедный и богатый (СИ)

— Может что-то случилось на работе, — тем временем продолжала Надя. — В любом случае, мне хотелось бы с ней сначала поговорить наедине. Займёшься продуктами сам?

— Плёвое дело, — сказал я, потянувшись за телефоном. — Мигом доставят!

— Нет, — Надя мягко отвела мою руку и сжала ладонь. — Никакой доставки, только рынок, только хардкор.

— Да ну?

— Ну да, — передразнила меня бесстрашная девочка. — Недалеко от нашего двора палатки, там можно купить всё необходимое.

— О, блин, рынок… А я думал туристы или протестанты. Ну то есть протестующие.

— Разговоры там, конечно, такие же как и на митингах, но всё-таки это рынок, — улыбнулась Надя и уже будучи более уверенной в себе облокотилась на моё плечо.

Автобус медленно повёз нас в город навстречу к неминуемому будущему.

— Список перекинула, там немного, главное, не заходи в зелёную палатку, — на прощание она мазнула меня губами и умчалась в сторону дома, а я пошёл искать палаточный лагерь.

Как только я прошёл под воротами с вывеской “Ярмарка”, которую нещадно потрепало время и ветер, всё сразу пошло куда-то не туда. Сначала мне было жалко одну бабушку, продававшую свежую зелень. Потом вторую, с помидорами, а потом незаметно подсуетились и следующие, видя аттракцион небывалой щедрости от залётного шопоголика. О предостережении Нади я тут же забыл, перестав обращать внимание на расцветки палаток, сконцентрировавшись на их содержимом и списке. Так что к дому, где ждали меня сразу две Степановы, я еле пёр.

Входную дверь открыла Валентина Ивановна, внимательно посмотрела на меня с ног до головы. От её взгляда не укрылись два огромных пакета и два арбуза, которые я держал под мышками.

— Как дела у Ашота? — даже не пытаясь сдержать веселье, спросила женщина.

— Всё хорошо, передавал вам привет, — пытаясь протиснуться вместе со своей ношей, сказал я.

Я прошёлся уже почти по всему списку, когда мне оставалось купить пару головок чеснока. Подошёл к палатке, где меня встретил улыбающийся высокий мужчина восточной национальности. Дальше всё было как в тумане. Очнулся уже у подъезда с двумя арбузами руках.

Глава 16. Что за свадьба без драки

Дима

— Надюш, добытчик твой вернулся, — крикнула Валентина Ивановна, оборачиваясь назад и перенимая часть моей ноши. С кухни уже доносились аппетитные запахи, напоминая о пропущенном завтраке.

Ничего криминального в неожиданном появлении мамы не оказалось. Валентина Ивановна, бывшая учительница, ныне работала сиделкой-гувернанткой в обеспеченной семье в Краснодаре. У неё была сменщица, с которой они по очереди несли сво тяжёлый крест — пытались заменить ребёнку родителей. Водили в школу, кормили, делали уроки, развлекали и даже укладывали спать. По чрезвычайным семейным обстоятельствам напарницы Валентина Ивановна в этом месяце осталась без выходных. Женщина заехала на один день: повидаться с дочерью, взять ещё вещи. Следующим вечером мама Нади должна будет вернуться в Краснодар. Её работодатели не собирались проводить с собственным чадом и лишней минуты.

Валентина Ивановна ласково отзывалась о своей подопечной и совсем нелицеприятно о её родителях. С ужасом рассказывала о том, что бывали смены, когда девочку привозили им домой. Сменщица также не могла приехать, да и Валентина Ивановна не могла сорваться быстро с места. И вот на следующий день третьеклассница Маша уже стояла с чемоданами у них в прихожей. Мама девочки, одетая по последнему писку бессмертной моды, положила увесистый конверт на обувницу и уехала на две недели домой.

Я слушал молча, только кивая на самые эмоциональные выпады.

У меня тоже была гувернантка…

Маргарита Николаевна появилась в моей жизни после переезда в Москву. Родители были заняты, поэтому она водила меня в школу, на разные секции и потом отвозила домой. Ушла она, не выдержав моего подросткового бунта. Сначала я чувствовал свободу, а потом понял, что остался один.

В далёких воспоминаниях, настолько далёких, что казались сном, осталась мамусик, с которой мы на тесной кухне хрущевки лепили пельмени. Наяву же была — светская львица Журавлёва, которая предпочитала благотворительные вечера времяпровождению с сыном.

Только сейчас, глядя на Надину маму, мне стало стыдно. За своё хамство и частое непослушание. Но не перед родителями.

— Ладно, молодёжь, если я съем еще хоть одну скибку арбуза, то лопну. Спокойной ночи всем! — Валентина Ивановна встала из-за за стола, поцеловала Надю, осмотрела меня ещё раз фирменным взглядом-сканером и тоже поцеловала.

— Это было добро на мою ночёвку? — спросил я у покрасневшей малышки, когда за родительницей закрылись двери.

— Будем считать, что да, — улыбнулась Надя, оказавшись в кольце моих рук. — Дима, — грозно шикнула укротительница лемуров и шлёпнула меня по руке, которой я пытался пролезть под её домашнюю майку.

— Твоя мама — взрослая женщина, думаешь, она не знает, чем по ночам занимается её дочь?

— Путь себе знает, но демонстрировать это, я не собиралась.