Ущелье дьявола

На счастливых забывчивых часах первых сердечных биений пять часов пролетают всегда как пять минут.

Глава пятая Цветы и травы не доверяют Самуилу

Пора было трогаться в путь. Но всё-таки оставалась надежда провести вместе ещё час.

Думая об этом, Юлиус повеселел. Он рассчитывал продолжать разговор с Христиной дорогой, но вышло не так. Христина инстинктивно чувствовала, что ей не следовало оставаться всё время с Юлиусом. Она взяла под руку отца, продолжавшего говорить с Самуилом, а Юлиус печально побрёл позади.

Они продвигались лесной дорогой к прекрасному холму. Солнечные лучи весело играли на листве деревьев, и ароматный воздух оглашался влюблёнными трелями соловьёв.

Как уже сказано, Юлиус, недовольный Христиной, держался в некотором отдалении.

Он попробовал пустить в дело маленькую хитрость.

- Лотарио, поди-ка сюда, взгляни, что тут такое, - позвал он ребёнка, который, уцепившись за руку Христины, семенил ножками рядом с ней.

Лотарио подбежал к своему новому приятелю. Юлиус показал ему сидевшую на ветке стрекозу. При виде этого изящного, великолепного насекомого с трепещущими крылышками мальчик взвизгнул от радости.

- Как жаль, что Христина не видит стрекозы! - проговорил Юлиус.

- Сестрица, - закричал Лотарио, - иди скорее сюда!

А так как Христина не шла, чувствуя, что не сам ребёнок её зовёт, то Лотарио подбежал к ней и начал теребить её за платье. Ей пришлось поневоле оставить руку отца и последовать за мальчиком, чтобы посмотреть прекрасные крылышки стрекозы.

Стрекоза исчезла, а Христина явилась.

- Напрасно ты позвал меня, - сказала она и вернулась к отцу.

Такой приём Юлиус повторил несколько раз. Он показывал Лотарио то бабочку, то цветок и все выражал сожаление, что Христина не видит их красоты. А Лотарио каждый раз бежал за ней и заставлял её возвращаться.

Таким образом, благодаря настойчивости ребёнка, Юлиусу удалось побыть ещё несколько минут с Христиной наедине.

Маленькими ручками своего невольного союзника он успел даже поднести девушке великолепный, только что распустившийся цветок шиповника.

Но она неизменно возвращалась к отцу.

Однако, она не могла сердиться на Юлиуса за его настойчивость. Вернее сказать, ей самой приходилось бороться с желанием остаться с Юлиусом.

Наконец, она обратилась к нему и детски-восхитительно проговорила:

- Послушайте, господин Юлиус, было бы действительно крайне невежливо с моей стороны, если бы я всё время была только с вами, и отец удивился бы, что я совсем не разговариваю ни с ним, ни с вашим товарищем. Но ведь вы ещё приедете к нам, не правда ли? Мы будем тогда гулять с отцом и Лотарио, и если пожелаете, то пойдём смотреть ущелье дьявола и развалины Эбербахского замка. Восхитительные пейзажи, г-н Юлиус! Ночью вы не могли их рассмотреть, но днём они вам очень понравятся и тогда, обещаю вам, мы с вами будем разговаривать всё время.

Они подошли к перекрёстку. Маленький слуга Шрейбера не успел ещё привести лошадей.

- Пройдём несколько шагов в эту сторону, - сказал пастор, - может быть, мы встретим Гретхен около её хижины.

И действительно, вскоре все заметили козью пастушку. Её хижина стояла на середине косогора, под нависшей скалой. Невдалеке паслось двенадцать коз. Пугливые животные лазили по всем направлениям, разыскивая свои любимые горные травы. Подобно козам Виргилия, некоторые из них разбрелись по скалам и щипали горький ракитник. При дневном свете Гретхен казалась ещё более странной и красивой, чем при блеске молний. Её чёрные глаза бросали угрюмые взоры. В чёрных волосах запутались какие-то необыкновенные цветы. Её застали сидевшей на корточках, уткнувшись подбородком в руку. Казалось, она была погружена в какую-то глубокую думу. В её позе, растрёпанных волосах, во взгляде, во всём её существе было много цыганского. Она была даже похожа на помешанную.

Христина и пастор подошли к ней, а она как будто и не заметила их.

- Что же это значит, Гретхен? - сказал пастор. - Я иду сюда, а ты не бежишь меня встречать, как обыкновенно? Ты верно, не хочешь, чтобы я поблагодарил тебя за гостей, которых ты вчера привела ко мне?

Гретхен не тронулась с места, а только вздохнула. Потом она сказала печально:

- Вы хорошо делаете, что благодарите меня сегодня. Быть может, завтра вы уже не будете благодарить меня.

Самуил, злобно усмехнувшись, взглянул на козью пастушку.

- Ты, кажется, раскаиваешься, что привела нас? - заметил он.

- Особенно вас, - ответила она. - Но и он, - продолжала она, смотря на Христину с грустным участием, - не принёс с собой счастья!…

- Кто тебе сказал всё это? - спросил Самуил все так же насмешливо.

- Сонная одурь и сухой трилистник.

- Значит и Гретхен занимается ботаникой? - сказал пастору Самуил.

- Да, - ответил отец Христины, - она говорит, что умеет узнавать по растениям настоящее и будущее.