Ущелье дьявола

Но он не успел даже взглянуть на неё, как покачнулся и побледнел.

- Что это такое с ним? - спросил император. Трихтер упал бездыханным трупом. Адьютанты бросились было к нему.

- Не подходите, господа! - крикнул император, встав с места. - Здесь что-то кроется странное.

- Не пойти ли за доктором? - спросил один из адъютантов.

- Не надо, - сказал император, не спуская глаз с лежавшего Трихтера. - Ступайте, попросите сюда барона Гермелинфельда, только смотрите, не разглашайте там, чтоб никто и пикнуть не смел. Пусть барон придёт один.

Минуту спустя вошёл борон.

- Господин барон, - обратился к нему император. - Вот человек, который моментально умер, развернув бумагу, вон ту, что валяется на полу около него. Не дотрагивайтесь до неё. Я повторяю вам, он умер, развёртывая бумагу.

Барон подошёл к Трихтеру.

- Человек этот умер, - сказал барон.

Потом он подошёл к камину, взял оттуда щипцы и, зажав ими бумагу, подержал её в дыму, стараясь, чтобы её не коснулось пламя, а сам стал внимательно наблюдать за оттенком дыма.

Потом, минуту спустя, медленно и осторожно стал рассматривать бумагу, пощупал её, понюхал.

Все заметили, что он сразу побледнел.

Он узнал яд, известный в средние века, состав которого никто не знал, кроме двух лиц: его и Самуила.

- Вы бледнеете!… - заметил ему император.

- Это ничего, - ответил барон. - Это, вероятно, уже последние испарения яда.

- А вы узнали, какой это яд? - спросил Наполеон. - Нельзя ли по нему отыскать следы убийцы?

С минуту барон Гермелинфельд колебался в раздумий. Теперь жизнь Самуила Гельба была в его руках. После минутного молчания он ответил:

- Государь! Я не могу ещё дать окончательного ответа вашему величеству. Но возможно, что я открою какие-нибудь указания.

- Хорошо, - сказал император. - Я вполне доверяю вашей учёности и вашей честности, господин Гермелинфельд. Но прежде всего, дело вот в чём: нас здесь пятеро. Клянитесь честью, барон, а вы своей жизнью, - прибавил он, обращаясь к адьютантам и секретарю, - что вы ни слова не скажете никому о том, что здесь случилось. Можно ещё допустить, чтобы узнали о покушении какого-нибудь Фридриха Стапса тогда, когда бы я уезжал, а не тогда, когда я только что приехал.

Глава семидесятая Самуил бледнеет

Во время всех этих событий, происходивших в Ашафенберге, Самуил излагал семерым в подземелье замка планы и средства своего покушения.

- Теперь одиннадцатый час в начале, - сказал Самуил. - В эту минуту, господа, Наполеон уже умер, империя разрушена, Германия свободна.

- Вы молчите? - продолжал Самуил. - Вы, как будто, в нерешительности? Или вы не одобряете моего поступка?

- Фридрих Стапс и тот колебался, - сказал один из семерых.

- Жалкое сомнение! - возразил Самуил, пожимая плечами. - Да где же это видано, чтобы генерал сам стрелял на войне? К тому же мне сдаётся, что и хвалёное провидение ваше действует ничуть не лучше меня, и что оно со всеми нами обращается так же, как я с Трихтером. Он употребляет нас для выполнения своих предначертаний и ни чуточки не задумывается прихлопнуть нас, когда наша смерть необходима ему по высшим соображениям. Я сделал то же самое. Я пожертвовал моим другом Трихтером. Из пропойцы я преобразил его в мученика. Не думаю, чтобы он от этого что-либо потерял. Прочь же все эти детские страхи! Довольны ли вы мною, наконец?

- Весь твой поступок целиком ложится на твою совесть. Но, если ты в самом деле освободил Германию, то, увидев результат, родина и Тугендбунд вознаградят тебя по заслугам. Когда же мы получим известие?

- Теперь разъезжающий по Неккару должен уже быть на дороге сюда. Подождём.

Они с тревогой продолжали ожидать… В час раздался звук колокольчика.

- Это он, - сказал Самуил. И он пошёл открывать дверь.

- Реймер вошёл медленной и размеренной походкой. Лицо его было серьёзно.

- Ну что? - спросили все в один голос.

- Вот что я видел, - сказал Реймер. - Я пунктуально выполнил ваши приказания, переданные мне Самуилом Гельбом. Я не расставался с Трихтером до того самого момента, когда он подал Наполеону прошение. Император велел Трихтеру последовать за собой во дворец принца-примаса.

- Чудесно! - воскликнул Самуил.

- Подождите, - остановил его Реймер. - Так как я что-то не заметил, чтобы Трихтер вышел, то я стал бродить около дворца, отыскивая возможность проникнуть внутрь, как вдруг увидел, что с чёрного хода двое людей вынесли покрытые носилки и направились с ними в сторону больницы. Я последовал за этими людьми. В то время, как ветер поднял край покрова, из-под него мелькнула рука. На этой руке я узнал перчатку Трихтера. Я обратился с расспросами к сторожу больницы. Он мне сказал, что он сейчас занёс в список умерших какого-то неизвестного человека, которого приказано предать земле в тот же вечер.

- Трихтер умер! - перебил Самуил, бледнея. Прибывший продолжал:

- Я снова вернулся ко дворцу. В ту минуту, когда я приближался к нему, я увидел, что император и императрица сели в коляску и поехали по направлению к Вюрцбургу, сопровождаемые торжественными криками несметной толпы.