Ущелье дьявола

Затем последовало глубокое молчание. Не оставалось ни малейшего сомнения в полной неудаче попытки Самуила.

- Хорошо, - заметил председатель Реймеру. - Теперь ты можешь удалиться.

Тот поклонился и вышел.

- Самуил Гельб, - сказал глава. - Видно, бог сильнее тебя. Ты только умертвил своего друга. Наш совет тебе - постарайся как можно скорее уехать отсюда подальше.

И обратившись к своим товарищам в масках, он прибавил:

- И сами мы, господа, хорошо сделаем, если разъедемся в разные стороны.

Затем семеро ушли, оставив Самуила, который стоял онемевший и как бы поражённый громом.

Глава семьдесят первая Самоубийство и новорождённый

Полчаса спустя Самуил ехал лёгкой рысцой по дороге в Гейдельберг.

Он ехал, не спеша, так, как обыкновенно едут домой, а не стараясь скрыться.

Подъезжая вечером к своей гостинице, он встретил на пороге ожидавшего его старого слугу.

Он взглянул на него и припомнил, что это был человек, лет двадцать пять служивший у барона Гермелинфельда.

- Что тебе надо, Тобиас? - спросил он слугу.

- Господин Самуил, - ответил тот. - Господин барон Гермелинфельд приказал мне поспешить к вам. Он не написал по известной причине, что он велел передать вам, но он поручил мне сказать вам слово в слово то, что он сам мне сказал, причём предупредил меня, что мне самому в это вникать не следует и что даже я хорошо сделаю, если по передаче вам его слов, тотчас же позабуду их.

- Говори, - сказал Самуил.

- Итак, господин барон приказал передать вам следующее:

«Я был в Ашафенбурге, я всё знаю, я могу все доказать, вы в моих руках и, если в течение двенадцати часов вы не выедете из Германии!…»

Вот дословно всё, что велел мне выучить наизусть барон в передать вам.

Слова эти, произнесённые без выражения и как бы механически, произвели на Самуила странное действие.

- Признаюсь, что все это достаточно ясно для меня, - сказал Самуил. - Ты передашь от меня господину барону благодарность, Тобиас.

- Ещё барон велел спросить у вас, что если вам нужны деньги, то он посылает со мной…

- Довольно, - перебил его Самуил. - Скажи ему, Тобиас, коли ты такой хороший посол, что я тебя перебил, когда ты заговорил о деньгах, и не позволил тебе даже договорить.

- А вы уедете, сударь? И об этом также я спрашиваю у вас от имени господина барона.

- Он узнает потом. Я посмотрю. Я ещё не решил окончательно, поэтому не могу сказать ни да, ни нет.

- Следовательно, я исполнил данное мне поручение и теперь могу отправляться домой.

- Счастливый путь, Тобиас. Тобиас поклонился и ушёл. Самуил отправился к себе в комнату.

Там он опустился на стул, поставил локти на стол и сжал обеими руками голову.

Почти очевидное вмешательство бога в его планы несколько удручало его.

Он думал:

- Что теперь делать? Где я нахожусь?

- Постараюсь-ка подвести итоги моей жизни. Итог не важный!

Барон выдаст меня, это ясно, как день. Ясно и то, что на этот раз судьба моя в его полной власти. Соблазнитель Гретхен мог ещё запугать соблазнителя своей матери. Но убийство, посягательство на коронованную особу отдаёт меня неизбежно в руки правосудия. Это первая невыгодная сторона моего положения. А с другой стороны, вместо того, чтобы возвыситься в глазах Тугендбунда, я, скорее, унизился. Эти узколобы в случае успеха преклонялись бы передо мною, но я потерпел поражение, и они уже относятся ко мне с пренебрежением. Я видел это по всему: и по тому, с какой поспешностью они разошлись, и по их презрительным взглядам, брошенным на меня при прощании. С этой стороны моя цель, вероятно, никогда уже не будет достигнута. Вот итог моих движений.

Ввиду этого, посмотрим, есть ли у меня хоть какой-нибудь сердечный интерес? Никто меня не любит, и я никого не люблю. Этот баран Юлиус и этот пудель Трихтер в настоящую минуту потеряны для меня навеки. А что касается женщин, то я испытал любовь, это выражение бесконечности человеческого рода, во всех самых невоображаемых проявлениях её. Я хотел вызвать её подобно тому, как из кремня высекают огонь, - из насилия и ненависти. Бесполезные усилия и преступления! Ах, я устал от всего этого, и мне просто делается скучно!

Разве убежать куда-нибудь?… Неужели я, Самуил Гельб, дошёл до того, что вынужден бежать? Да и куда бежать? Моё самое надёжное убежище, как и самое величавое изгнание, была бы именно пасть волка: Париж. Париж, современная столица мира, этот Рим всех великих умов, этот новый Urbs всегда манил меня к себе. Это настоящая арена для моих действий. Да, но какую роль мне там играть? Роль учёного? Так ведь у меня спросят диплом. Политика? Но я там чужестранец. Хоть начинай жизнь с самого начала! А уж это куда как скучно и тошно!