Ущелье Разбитого Сердца

— До первого штабеля — больше, чем достаточно. — Банлон с гордостью посмотрел на тендер. — Мы с Генри дозагрузились здесь немного, чтобы хватило наверняка. Должен сказать, прекрасный работник этот Генри!

— Генри? — В тоне Клермонта прозвучало хмурое удивление, хотя внешне он остался так же невозмутим, как и раньше. — Разве вашего помощника зовут не Джексон?

— Никак не научусь держать язык на привязи, — сокрушенно признался Банлон. — Мне помогал Генри, а Джексон… э… он помог нам позднее, когда вернулся из города.

— Что он делал в городе?

— Он вернулся с пивом. — Блестящие глаза машиниста искали взгляд полковника. — Надеюсь, вы не имеете ничего против, сэр?

— Вы служащий компании, а не мой солдат. Мне безразлично, что вы пьете на службе, если пары разведены и тендер полон. — Клермонт начал спускаться вниз. Чувствовалось, что он сдерживается изо всех сил, чтобы не устроить разнос машинисту. — Да, едва не забыл, вы не видели капитана Оукленда и лейтенанта Ньювелла?

— Видел того и другого. Они останавливались здесь, чтобы немного поболтать со мной и Генри. Потом направились в город.

— Вы, случайно, не знаете, куда именно?

— К сожалению, нет, сэр.

Клермонт сошел на землю, оглянулся, увидел Белью, который седлал коня, и крикнул ему:

— Скажите наряду, что они в городе!

Сержант отдал честь. Полковник направился в салун отеля «Имперского».

О'Брейн и Пирс опустошили свои стаканы и собирались отойти от стойки, когда из дальнего конца салуна раздался гневный окрик. Из-за стола поднялся один из картежников, одетый в такую куртку и штаны, словно достались ему по дедушкиному завещанию. В правой руке он держал кольт, который, судя по калибру, следовало отнести к артиллерии. Левой он прижимал к столу руку человека, сидящего напротив него. Лицо пойманного было в тени. К тому же он низко опустил шляпу и поднял воротник легкой куртки из мягкой овчины.

Пирс подошел к игрокам и спокойно спросил:

— В чем дело, Гарритти?

— У этого типа очень скользкие пальчики, шериф. За пятнадцать минут он вытянул из меня сто двадцать долларов!

В салун вошел Клермонт. Он быстро осмотрелся и пошел к столику, за которым сидел раньше. Пирс спросил Гарритти:

— Может, он просто хороший игрок?

— Хороший? — Гарритти улыбнулся, не сводя револьвер с человека в куртке. — Меня не проведешь, шериф! Я играю уже пятьдесят лет и говорю определенно – такого не бывает.

Пирс кивнул.

— Я и сам стал беднее, посидев с вами вечерок за картами.

Человек в овчинке попытался высвободить руку, но где ему было тягаться с Гарритти! Тот почти без усилий вывернул его руку так, что все карты открылись. Среди них красовался червовый туз.

— По-моему, вполне честные карты, — сказал Пирс.

— Сегодня за этим столом я не говорил бы о честности. — Гарритти ткнул своей личной гаубицей в колоду. — Где-то в середине, шериф.

Пирс взял оставшуюся часть колоды и стал ее внимательно перебирать. Внезапно он остановился и бросил на стол еще одного червового туза. Потом взял оба туза и перевернул их «рубашками» вверх. Они были совершенно одинаковы.

— Значит, все-таки, две колоды. Откуда они взялись?

— Старый трюк, — пробормотал уличенный игрок. Он говорил тихо, но, учитывая компрометирующие обстоятельства, удивительно спокойно: — Кто-то, кто знал, что у меня есть туз, подсунул еще один в колоду.

— Ваше имя?

— Джон Дикин.

— Встаньте.

Дикин поднялся. Пирс неторопливо обошел стол и в упор посмотрел на шулера. Глаза их оказались на одном уровне.

— Оружие на стол.

— Я его не ношу.

— В самом деле? Полагаю, что для человека вашей профессии оружие просто необходимо. Хотя бы для самозащиты.

— Я противник насилия.

Пирс приподнял полы овчинной куртки Дикина и быстро обыскал его карманы. Потом он запустил руки во внутренние карманы куртки и вдруг извлек оттуда набор тузов: и старших карт.

— Ну и ну! — пробормотал О'Брейн. — Я-то всегда считал, что настоящая игра должна идти от головы, а оказывается, можно и от шкуры.

Пирс подтолкнул деньги Дикина в сторону Гарритти. Тот, однако, не спешил их взять.

— Этого недостаточно.

— Знаю, — Пирс был само терпение. — Но вы же знаете, Гарритти, жульничество при игре в карты не подлежит рассмотрению в федеральном суде, и в это я не вмешиваюсь. Но если в моем присутствии произойдет преступление, тогда я обязан буду вмешаться. И не на вашей стороне. Поэтому, для всеобщего спокойствия, отдайте мне ваш револьвер.

— Ну, если так… — В голосе Гарритти прозвучало зловещее удовлетворение, которое он и не пытался скрыть. Он сунул свою пушку шерифу и большим пальцем указал Дикину на дверь.

Шулер едва заметно отрицательно покачал головой. Тогда Гарритти тыльной стороной ладони ударил его по скуле. Никакой реакции в ответ.

— Так ты все-таки не пойдешь? — прорычал Гарритти.

— Я уже объяснял, что не признаю насилия.

Гарритти размахнулся и ударил по-настоящему. Дикин отлетел, наткнулся на стол и тяжело упал на пол. Шляпа слетела с его головы. Он лежал, как и упал — в полном сознании, но не делая никаких попыток подняться. Из нижней губы у него сочилась кровь.