Ушел и не вернулся

Стой, смотри и слушай. Такая твоя окаянная обязанность. Один знакомый следователь позволил себе роскошь потупиться - тоже при расставании задержанного с любимой женой, а наутро задержанный попал в больницу. Там возможности контактов с волей пошире, а охрана послабее. Словом, больной сбежал. После жена (без свидетелей, разумеется) призналась, что передала мужу какое-то ядовитое средство, вызывавшее недолгие, но тяжелые симптомы. А бывали случаи и сговора стремительным шепотом: где спрятаны ценности или кому что открыть или скрыть.

Правда, встреча Миловидовых слишком была неожиданной, и вряд ли они могли сейчас замыслить и привести в исполнение какую-либо уловку. Но, как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть.

А красивая какая пара, незаурядная. И горе сокрушительное. Невольно жаль обоих...

- Прости меня, Ленушка.

- Нет, ты прости... Я виновата, что не отпустила тебя!

- Выкинь из головы. Во всем моя вина. Я заварил историю, я тебя уговорил.

- Сережа... Сереженька!

- Алена...

- Голубчик мой...

Старший следователь Знаменский, не поддавайтесь эмоциям, вы на работе!

- Ленушка...

- Неужели ничего нельзя спасти?!

- Прощай, Ленушка... не забывай.

- Господи, что мы наделали! Если б вернуть!

Лицо Миловидова передернула судорога. Согласиться, что своими руками все погубил?

- Что вернуть? Снова жить на сто восемьдесят рублей?

- Но ведь было счастье! За чем погнались? Я без тебя умру...

Миловидов страдал "всухую", но тут не выдержал. Поползла по щеке "скупая мужская". Запросил пощады:

- Ленушка, а если поменьше дадут... если лет десять... может быть... может, дождешься, Ленушка?

Десять лет? Миловидова ужаснулась названному сроку, он не умещался в ее воображении. Десять лет ожидания. А жизнь будет уходить. Десять лет одиноких дней и ночей! Широко раскрытыми мокрыми глазами смотрела она на мужа, немея от неспособности сказать "да".

- А то и восемь, - цеплялся он за далекую надежду. - Попадется ходовой адвокат...

Восемь! Самое, значит, малое - восемь. Сколько ей тогда будет? Она зарыдала в голос и непроизвольно отстранилась. И он, поняв, что расставание окончательное, отрезвел.

- Ну, полно, Алена, иди!.. Иди же, что друг друга мучить!

- Но мы еще увидимся... мы поговорим... - задыхаясь, пообещала она. - Или я тебе напишу... Я лучшего адвоката... я все сделаю!

Она пошла к двери, дернула ручку на себя, сообразила, что отворяется наружу, и в дверном проеме - уже за порогом - обернулась и застыла. Прощальный запоминающий взгляд.

- До свидания, Сережа...

Он кивнул, дверь тихо закрылась.

Миловидов обессиленно повалился на стул.

- До свидания... нет, Алена, прощай. Найдешь ты себе лодку, найдешь и парус...

Пал Палыч нарушил его забытье, сев на свое место.

- Все, Пал Палыч, конец! - с вымученной, сумасшедшей улыбкой проговорил Миловидов.

- Тюрьма - не могила, Сергей Иванович, - серьезно возразил Знаменский.

- Без Алены везде могила. Вы не понимаете, что она такое. Вы же не знаете ее совсем. Видели только, как ломала перед вами комедию... верней трагедию. А она... это не женщина - солнце! Тут ей не место. Просто смешно! Я обязан был рискнуть, обязан!

Он убеждал не Пал Палыча - самого себя.

А в дежурной части, через которую выход на улицу, освобождали парня, в начале истории посаженного за хулиганство.

- Ремень. Галстучек... - выдавал ему дежурный отобранные вещи.

- А-а, Нефертити! - воскликнул парень, завидя Миловидову. - Не нашелся твой фараон?

- Нашелся, - ответил за нее дежурный.

- А что ж ты тогда плачешь? - удивился парень. - Морду надо набить, из-за кого такая баба плачет!

* * *

Могло быть, что Миловидов выговорится, перемучается, а потом все же возьмет верх чувство самосохранения, и он поопасается темы "Мои друзья в высоких кабинетах". Или уклонится от конкретики (имена, суммы, даты, способы вручения и пр.).

Но этого не случилось. Он выложил куда больше, чем Знаменский ожидал. То ли поставил на себе крест, то ли дорожил сочувствием следователя.

Особенно откровенно высказался после того, как Знаменский ознакомил его с результатами обыска. Схватился за протокол нервно - дочитал спокойно. У "мышки в норке" осталось на жизнь.

Обыск, конечно, не был проведен халатно. Дом и надворные постройки осмотрели тщательно, припрятанных денег и ценностей изъяли немало. Но когда Кибрит обратила внимание на клумбочки с привядшей, свежевысаженной рассадой и глазами спросила Знаменского, как, дескать, к данному факту отнесемся, он отрицательно качнул головой.

- Но до того ли ей, чтобы цветы сажать, Пал Палыч?

- А если хитрость? Отвести нас от истинных захоронок? Весь же двор я перепахивать не намерен.

А "мышка" виднелась в окне, будто картинка в раме, грустная и тревожная.

- Ну-ну, - покосилась в ее сторону Зиночка, - Шурика на тебя нет!

Тот, не без сожаления уезжая от сельской почти весны и славы (бурно возросшей после обнаружения "покойника"), советовал Пал Палычу держать с Миловидовыми ухо востро.

- Больно парочка на выдумки горазда. Гляди, Паша, как бы между пальцев не ушли!