Ушел и не вернулся

Сколько перевидал Знаменский людей, и все они ему интересны, самому порой удивительно.

Миловидов едко усмехнулся:

- Был, помню... Прихожу домой раньше обычного - Алена что-то в тазу стирает. Хозяйственным мылом. И запах висит в кухне... не переношу его! Она знала и так виновато-виновато глянула. Вот в тот момент я понял: на все пойду, а этот рай в шалаше - побоку! Чтоб ей на мыле не экономить. Носков моих не штопать!

- Понял, - Пал Палыч слегка вздохнул. - А когда вас осенило "погибнуть" от руки Горобца?

- Надоело все. И захолустье это, и фабрика... Обозначать, будто что-то там меня волнует в производственной жизни. Торчи на собрании и слушай, как очередной дуб тебя экономике учит... а у самого до получки трояка не хватает. Ну а главное - вы, в смысле, следствие. Чувствую: пора обрываться. Я закурю?.. Спасибо. От районных проверяльщиков я бы, пожалуй, отмазался. А к вам сунуться - вы бы ведь послали?

- Послал бы.

- То-то и оно. Пора было закругляться. Но - с умом. И как раз - бац! кровь носом. И вот стою перед зеркалом и размышляю: моя рубашка, моя кровь. Соблазнительно. Вызвать Горобца на угрозы, натаскать Алену... извиняюсь, оговорился. Ну и еще кое-что сошлось...

- Что влюбленный киномеханик подозрительно уехал?

- Значит, вам все известно?

- Теперь-то да. Задумка не лишена была оригинальности. Дескать, если меня тут убили - это событие сугубо местного значения. Когда я где-нибудь за тысячу верст вынырну - там никто не удивится: вы, мол, гражданин, давно зарезаны... Но вы ведь собирались улизнуть не только от нас, но и от подельщиков! Угадал? Слишком они по вас сокрушаются.

До сей поры Миловидов был откровенен, теперь отвел глаза.

- Да им только на руку: свалили бы на меня вину, с покойника взятки гладки.

- Сергей Иванович, не будем недооценивать друг друга. Я отдаю должное вашей изобретательности, но и вы не считайте меня дурнем. Что вы прихватили под занавес?

Миловидов молчал, хрустел пальцами.

- "Черная касса" была?

- То есть? - сделал вид, что не понял.

- То есть средства на общие расходы по вывозу "левака" и прочие расчеты. Не дождавшись ответа, Пал Палыч продолжил: - Знаю, была, и держали ее вы. Вы были "верхний компаньон". Но "черная касса" - не великий куш, а вам устраиваться на новом месте. Что-нибудь еще вы придержали. А? Не Зурин, так Валетный выдаст. Говорите лучше сами.

Видя, что деваться некуда, Миловидов признал:

- Да, набежали некоторые платежи, и я не пустил их в обычную дележку.

- Выходит, Горобец должен был убить для вас двух зайцев: безнаказанность и деньги.

- Я, конечно, бледно выгляжу... - покривился Миловидов, - нечестно и все такое. Но Горобец мне за последние годы так опостылел, что... А компаньоны мои... если рассудить, что я уже все равно преступник, должен скрываться и так далее, а им все равно сидеть, и деньги конфискуют... они же пропали бы!

- И какую сумму вы "притормозили"?

- Отвечу так. Пал Палыч: что найдете - ваше. Но если что заваляется у мышки в норке - немножко - пусть попользуется.

Опять не о себе он печется: отсижу, выкопаю кубышку. Нет, все для нее и о ней, об Алене Дмитриевне. Всей душой устремлен туда - в коридор. Надо дать ему разрядиться, чтобы эта устремленность схлынула.

Знаменский встал.

- Вас мы арестуем, супругу отпустим.

И пригласил Миловидову.

- Разрешаю попрощаться в моем присутствии. Коротко и без разговоров по делу.

Она уже взяла себя в руки и изумилась слову "попрощаться":

- Как? Почему?

- Я арестован, Алена.

- Не может быть! За что же?.. Пал Палыч! Я не понимаю... Я глубоко благодарна, что вы нашли Сережу, но...

- Я вам не задаю никаких вопросов. И не надо театра, - сухо прервал Знаменский.

- Но объясните же...

- Ладно, Алена, - шагнул навстречу жене Миловидов. - Давай прощаться.

Их душевное состояние было совершенно разным. Он уже прошел допрос, признался, отстоял непричастность ее к делу. Она же, сидя в полной неизвестности, переживала главным образом то, что его умудрились найти.

- Что случилось? Ты куда-то пошел? Как тебя схватили? - спрашивала она тихим сдавленным голосом.

- Приехали и забрали. - Он испытывал досаду от бессмысленного выяснения подробностей в эти последние минуты. - По-твоему, я должен был отстреливаться?

- Но если ты не выходил, откуда узнали?

- Я не выходил, но ты приходила. Да какое это теперь имеет значение!

- Ты думаешь... из-за меня? - отшатнулась она. - Я виновата?!

- Не знаю. Знаю, что мне надо было сразу уехать. Немедленно!

- Нет, я не могу так! - страстно запротестовала она. - С этим нельзя жить, если из-за меня!..

- Прощай, Алена! Живи...

Не получилось прощания, не получилось человеческого разговора. Миловидов устало и разочарованно отступил и обернулся к Знаменскому, давая понять, что свидание окончено.

- Погоди... - бросилась Миловидова к мужу. - Так немыслимо... Расстаемся, как чужие... Сережа!

Они обнялись и уже забыли о Знаменском, который не имел права даже отвернуться.