Ушкуйники

У Генриха фон Плоцке освященная соль тоже, естественно, имелась, однако с некоторых пор он стал думать, что этого недостаточно. Мало того, что предсказание проклятого колдуна лишило его покоя, так еще и по ночам начали сниться кошмары, в которых фигурировал Знич (маршал никогда его не видел, но отчего-то был уверен, что снится ему именно священный огонь пруссов). Знич в сновидениях горел так ярко, что буквально слепил, а если Генрих фон Плоцке прикасался к нему – обжигал кожу. Тогда маршал кричал от боли и – просыпался. А потом с ужасом и впрямь обнаруживал на своем теле ожоги наподобие стигматов[97]. «Так и на костре недолго оказаться, – думал испуганно маршал. – Поди, докажи потом святому престолу, что ожоги – это месть сбежавшего колдуна, а не знаки, свидельствующие якобы о встречах с нечистым в преисподней».

Вот чтобы раз и навсегда избавиться от порчи, насланной колдуном, Генрих фон Плоцке и решил искупаться в Святом озере, находившемся неподалеку от соляных копей. Вода в озере была настолько соленой, что нырнуть в нее человек не мог – рапа тотчас выталкивала его на поверхность.

Древние пруссы добывали в озере соль, выпаривая рапу на кострах, и за истекшие столетия извели в итоге все леса в округе. Обосновавшиеся на их землях тевтонцы тоже сначала добывали соль из озера по старинке. Но вскоре столкнулись с большой проблемой: поскольку дрова для жаровен приходилось привозить издалека, доходы от соли сократились до мизерных цифр. Тогда-то на одного из тевтонцев и снизошла Божья благодать: он случайно наткнулся на глубокий колодец, наполненный точно такой же рапой, как в озере. Когда колодец вычерпали и спустились на дно, обнаружили там огромные залежи каменной соли! С той поры Соленое озеро переименовали в Святое, а соль начали добывать в копях. Занимались этим, естественно, пленники ордена.

Для охраны маршал взял с собой небольшой легкоконный отряд из особо доверенных братьев-сариантов[98], хотя особой необходимости в том не было: покоренные пруссы давно уже сложили оружие. Да и немногочисленные разбойничьи ватаги избегали нападений на рыцарей. Поскольку, во-первых, финал такого столкновения мог оказаться совершенно непредсказуемым, а во-вторых, поживиться с рыцаря в отличие от того же купца было особо нечем. Как потом реализовать рыцарское снаряжение (в случае удачи), если оно изготовлено известным мастером в единичном экземпляре и его с ходу узнают все скупщики краденого? Поймают при сбыте за руку – виселицы не миновать. Не говоря уже о пытках каленым железом.

…Человеку, рискнувшему опуститься в глубь земли на сотню метров, могло показаться в первую минуту, что он попал в царство гномов. Только «гномы» вгрызались здесь кайлами в соляные пласты. Свет факелов отражался в кристаллах соли, и те переливались разными цветами радуги, превращая подземную выработку в картину совершенно фантастическую. А поскольку копи были высокими, по толщине пластов соли, человеческие фигурки выглядели на их фоне крошечными, будто и впрямь принадлежавшими сказочным гномам, которые, будучи сосланы людьми глубоко под землю, занимались привычным делом – поставляли соль эльфам и гоблинам.

Стоян и Носок работали рядом. И трудно было узнать в этих бородатых, изможденных рабах сильных прежних воинов. Впрочем, оба страдали не столько от тяжелой работы, сколько от невозможности помыться в бане. Вшей, правда, у них не было – соли подобная живность избегала. Но та же соль нестерпимо разъедала кожу, поскольку сверху постоянно капала соленая вода, отчего одежда солекопов всегда была мокрой.

Дождь для пленных ушкуйников был подобен милости Господней. По окончании рабочей смены, длившейся с рассвета до вечера, всех рабов поднимали на поверхность и сгоняли в здание с давно прохудившейся крышей, служившее некогда конюшней. Если вдруг начиналась гроза, все солекопы сбивались в кучу в углу помещения и начинали в страхе молиться. И лишь Стоян, Носок да еще парочка рабов-русов вставали прямо под прорехи в крыше и радовались дождевым струям, как малые дети. А если уж дождь выдавался проливным и продолжительным, они успевали не только помыться, но и постирать свои ветхие одеяния.

А вот Свид, тоже угодивший в плен вместе с ушкуйниками, оставался ко всему безразличным, словно взял обет молчания: ни единого словечка из него невозможно было вытянуть. Кормчего Замяту и остальных ушкуйников с их шнеки тевтонцы убили – ради развлечения. Они просто стреляли в них из арбалетов на спор – кто точнее попадет. Сражаться было бессмысленно, ибо команда шнеки состояла на тот момент в основном из раненых да увечных, за исключением Свида, Носка и Стояна. Да и какое можно оказать сопротивление под прицелом двух десятков арбалетов?! Разве что по знаку таваста сигануть в воду, что приятели-новгородцы и сделали.