Ушкуйники

– Это рыцарский конь. Он даже не подпустит тебя. Или копытами забьет. Над ним властен лишь его хозяин. Даже конюху он разрешает только кормить, чистить и холить себя. Но и это еще не все. Ежели ты все-таки попытаешься с ним совладать, он подаст хозяину сигнал тревоги – заржет по-особенному. Рыцарских коней этому сызмальства учат.

– Впервые про такое диво слышу… – Стоян смущенно почесал в затылке.

– Ничего, лошади сариантов тоже хороши… – Горислав взял под уздцы гнедого жеребца. Тот тревожно всхрапнул, но, почувствовав твердую руку, мигом успокоился. – Поторопитесь!

Прежде чем увести выбранного для себя коня, Свид быстро перерезал подпруги у всех остальных лошадей. Своих коней беглецы вели поначалу в поводу. А когда ступили в лесные заросли, надежно укрывшие их от чужих глаз, сели в седла и пустили жеребцов вскачь – насколько это было возможно в условиях пересеченной местности. Эйфория от обретения свободы уже прошла, и теперь бывшие рабы хотели лишь одного: как можно скорее покинуть соляные копи, место своего вынужденного заточения.

Глава 10. Пираты

Караван ганзейского купца Гервига Брамбаха состоял всего из двух видавших виды двухмачтовых коггов[101], и оттого на душе у хозяина было тревожно. Покидая ранним утром любекский порт в устье реки Траве, он приказал шкиперу флагманского судна держаться на всякий случай мористей: там меньше была вероятность встречи с морскими разбойниками, промышлявшими в основном в прибрежной зоне.

В последние год-два пиратов развелось видимо-невидимо, и для борьбы с ними Ганза начала уже применять суда, переоборудованные под военные корабли и называемые фредкоггами. Главной их отличительной чертой от обычных грузовых коггов служили кастели – предназначенные для арбалетчиков надстройки над верхней палубой корабля: фор-кастель в носовой части и ахтер-кастель – в кормовой. Каждый фредкогг обеспечивался воинами числом не менее пятидесяти человек, и половина из них вооружалась арбалетами.

Тем не менее морские разбойники продолжали грабить купеческие караваны с завидной регулярностью. Главной базой им с некоторых пор стал служить остров Готланд, изобиловавший бухтами и фиордами, в которых можно было легко и надежно укрыть суда. Во главе пиратских ватаг нередко стояли обнищавшие датские дворяне. Когда датская феодальная верхушка изгнала короля, Дания погрузилась в пучину смут и анархии и оказалась вскоре на грани разорения. Города Любек, Висмар, Росток и Гамбург попытались заключить союз с северогерманскими князьями для совместной борьбы против пиратов в Балтийском и Северном морях, однако город Бремен отказался присоединиться к этому союзу. Хотя из-за частых разбойничьих нападений в устье Везера и сам вынужден был временно закрыть порт.

Позже выяснилось, что бременцы, дабы обеспечить себе свободу в устье Везера, обязались выплачивать морским разбойникам ежегодную дань и уже потратили на это «благое дело» около двух тысяч марок серебром. Возмущению Ганзы предательской политикой бременцев не было предела, но без Бремена все потуги дать пиратам достойный отпор с треском провалились. Вот и приходилось теперь ганзейским купцам действовать на свой страх и риск. Правда, в случае удачи прибыль в несколько раз перекрывала все издержки.

– Хозяин, слева по курсу чьи-то корабли! – раздался крик впередсмотрящего, несшего вахту в «вороньем гнезде» – на специальной, огороженной перилами площадке в верхней части мачты.

Гервиг Брамбах вздрогнул, словно коснулся горячего металла, и бросился к левому борту. На горизонте и впрямь маячили темные точки, которые то исчезали в туманной дымке, то вновь появлялись, угрожающе укрупняясь в размерах. Вскоре стало понятно, что приближающиеся суда меньше по габаритам, чем когги, но намного быстроходнее. Они неслись по морю как гончие псы, и их курс лежал явно на пересечение направления движения купеческих посудин. Когда чужие суда подошли ближе, сердце у Гервига Брамбаха ухнуло в область желудка: красные вымпелы! Под такими флагами ходила пиратская команда с названием «Виталийские братья».

Право проливать кровь простых людей со времен Древнего Рима принадлежало королям и прочим законным властям, что подчеркивалось красным цветом их знамен. Начав выступать под знаменами того же цвета, пираты тем самым как бы предъявили наглядную претензию и на собственную власть над чужими жизнями. А уж «Виталийским братьям» красный флаг подходил как нельзя более: среди балтийских пиратов они пользовались самой дурной славой.