Усилитель. Трижды воскресший

Приближались выходные, и на очередной прогулке Галсан спросил у нас с Анатолием Дмитриевичем, насколько возможно, чтобы Мушен выехала за пределы княжеского комплекса или побывала где-то на экскурсии. Я ответил, что никаких запретов нет, но если это больше шести часов, то мне нужно будет подпитать кокон, чтобы лечение не прерывалось.

– А в принципе, ограничений нет. Она же маленькая. Ей скучно много времени проводить в лечебнице, да, наверное, и надоело постоянно быть во дворце, так что небольшое путешествие или прогулка будут даже полезны и для настроения, и для здоровья тоже, – сообщил я Галсану.

В воскресенье, после утреннего сеанса поддержки кокона, мы вместе с княжеской семьёй, слугами и охранниками рода направились к вертолётной площадке, располагавшейся на окраине дворцовой территории.

За минувшие дни я ещё больше сблизился с младшими сыновьями князя – четырнадцатилетним Семёном и двенадцатилетним Цереном, и пока мы шли к вертолёту, они наперебой рассказывали о предстоящем путешествии. В ходе общения предыдущих дней они помогали мне изучать язык, мы вместе катались на конях и бегали по утрам, я наблюдал за их постоянными спаррингами в нескольких видах борьбы и меня они тоже обучали приёмам. А ещё они каждый день ходили в тир и стреляли из винтовок и автоматов и я всегда, если не был сильно занят с Мушен, шёл с ними и тоже занимался стрельбой.

– На Байкале времени должно быть много, там хороший ипподром и тир, сможем и покататься и пострелять, – заверили они меня.

Нам выделили места в первом вертолёте, вместе с князем и Мушен. Старший сын князя был в деловой поездке в Москве, его жена и дети разместились во втором вертолёте, третий вертолёт оккупировала семья ещё одного «старшего» сына с его «мелкими», а четвертый вертолёт был отдан Галсану. Слуги и охрана равномерно распределились по всем машинам.

Сразу после взлёта я прилип к иллюминатору и смотрел на мелькавшие внизу леса, дороги, городки и небольшие поселения. Ещё когда мы собирались вылетать из Владимира, мне очень хотелось увидеть землю с самолёта, но взлетали тогда мы под вечер и кроме красивого заката с борта самолёта и россыпи огней внизу я больше почти ничего не увидел. Так что сейчас мне удалось удовлетворить своё любопытство. К соседнему иллюминатору прильнула Мушен, звонко комментируя картины внизу – на самолётах и вертолётах она летала часто, но в её возрасте восторг даже от, казалось бы, привычных вещей, был вполне понятным.

Перелёт не занял много времени, и когда вертолёт заходил на посадку, Байкал и окружавшие его горы было хорошо видно. Мы приземлились на большом плоском плато, уступами спускавшемся к Байкалу. Здесь находилось несколько зданий, белели юрты и навесы, а неподалеку, около пристани, стояли яхты. Встречала нас большая группа местных – приближённых князя и прислуга. Размещение прибывших проводилось в «охотничьем домике», как назвал его князь, хотя это большое двухэтажное здание, сложенное из толстых брёвен, украшенное причудливой резьбой и выкрашенное в яркие цвета, больше было похоже на дворец, чем на «домик».

А дальше день понёсся, как конь, застоявшийся в конюшне – галопом. Стоило всем присутствующим занять места под большим навесом, как князь поднялся и начал речь.

Он сказал, что благодарен судьбе, которая во время подготовки к фестивалю на Куликовом поле свела его сына Галсана и дочь Мушен с нами, что он благодарен нам за посещение Бурятии и искренне рад знакомству с нами. Челюсть у меня отвисла: речей я слышал немало – и на собраниях в школе, и на других разных мероприятиях, да и проповеди в храмах – это ведь тоже, по большому счёту – речи. Но так, как говорил князь, раньше мне слышать не доводилось: густой баритон князя поднимался и опускался в нужных местах, он умело артикулировал, и ни разу не запнулся, как будто заранее выучил речь наизусть. А цветастые восточные эпитеты, которыми он насыщал своё выступление, дополнительно украшали речь.

В завершение, по кивку князя, в зал внесли национальные бурятские костюмы и надели их на дядю Толю, тётю Таню и меня.

– И отведайте наш национальный напиток – аарса, – завершил свою речь князь.

Нам подали чаши с белёсым напитком, и я немного отпил приятного на вкус, но кисловатого напитка. Дальше начались национальные песни и танцы, потом на ковёр вышли борцы, а после этого нас пригласили посмотреть на скачки. Затем мы вновь вернулись за стол, и князь предоставил слово Анатолию Дмитриевичу. Своим ответным словом дядя Толя тоже порадовал – его речь была ёмкой, красивой, густо пересыпанной эпитетами.