Усилитель. Трижды воскресший

– Андрей Андреевич, – обратился князь уже ко мне, – спасибо тебе за твоё большое сердце, за солнце, что горит в твоей душе и за твоё стремление творить добро. Мы все знаем, как много сил ты отдаёшь тренировкам, и чтобы помочь тебе с ними, род Окиновых дарит тебе комплект сабель – их пять штук и сделаны они с расчётом, чтобы ты мог менять их по мере того, как будешь расти.

Слуги в белых перчатках внесли и положили, на стоявший невдалеке длинный стол, сабли, немного вынутые из богато украшенных ножен. Ещё одна группа слуг несла портупеи – боевые пояса, красиво отделанные металлическими накладками.

– Для твоих тренировок в стрельбе из лука, – продолжал князь, – род Окиновых дарит тебе комплект луков, тоже с расчётом, что ты сможешь менять их по мере взросления.

На этот раз на веранду вошла целая толпа слуг – они несли луки, колчаны, наполненные стрелами, перчатки и краги, щитки для защиты рук и так же аккуратно уложили всё на столы.

Я оглянулся на Галсана, стоявшего рядом со мной, но он, одобрительно кивнув, положил руку мне на плечо и слегка сжал его, как будто пожимал руку.

– Друзья мои, пройдёмте к краю веранды. Андрей, я знаю, как ты любишь коней и как тебя впечатлили кони нашей бурятской породы…Кони – это золото Бурятии.

При этих словах моё сердце чуть не выпрыгнуло из груди – неужели князь хочет подарить мне коня? Да каждый бурятский конь стоит целое состояние! Хотя я и так уже был в полном изумлении от подарка комплектов сабель и луков.… Но конь!

Пока князь говорил, все, в том числе и мы, сделали по несколько шагов, встав у края веранды, где конюхи выводили под узды коней и выстраивали их в ряд перед верандой: на каждом коне была цветная попона, седло и уздечка в тон к ней, кони немного пританцовывали и вся площадка заполнилась яркими цветами, топотом и периодическим похрапыванием лошадей.

– В память о твоём пребывании в Бурятии, я дарю тебе этих коней – по коню за каждый день, пока ты был у нас в гостях. В любой момент этих коней доставят туда, куда ты распорядишься, а пока мои конюхи будут заботиться о твоём табуне так же, как заботятся о конях, принадлежащих нашему роду. Уже весной табун пополнится жеребятами, и они все тоже твои, как и пополнения следующих лет.

Я развернулся к Галсану, так как хотел сказать князю, что это слишком щедрый подарок, и я не могу его принять. Но Галсан не сильно отрицательно покачал головой, и приложил палец к губам: – В вертолёте, – прошептал он одними губами.

Я склонился в полупоклоне князю, стараясь «удержать» лицо и не выдать свою растерянность и ошарашенность. Но от шока так и не отошёл.

Мы вернулись за столы, и дядя Толя в коротком ответном слове поблагодарил князя и пожелал процветания его роду и Бурятии.

***

При погрузке для возвращения в наш вертолёт сел и Галсан – всегда, когда нам требовалось разговаривать с князем, он оказывался рядом. Князь не стал ждать, пока кто-то из нас обратится к нему, а как только вертолёт взлетел, сам пересел к нам поближе: – Для меня нет ничего дороже собственных детей – речь не только о младшей дочери, но и о моих сыновьях, внуках и внучках. И когда у Мушен обнаружилось заболевание, я готов был не только отдать всё состояние рода, но и залезть в любые долги, лишь бы её вылечить. Я готов был сам лечь на операцию, чтобы стать донором для дочери, но врачи сказали, что это невозможно. Тот мир, где была смертельно больна моя дочь и тот мир, где она здорова – это два абсолютно разных мира. Разве может иметь какие-то границы благодарность моего рода к тем, кто вернул нам всем счастье?

Бурятия.

Улетали мы утром следующего дня. В аэропорту, пока в самолёт грузили наши подарки, Галсан сообщил, что князь намерен в конце недели прилететь во Владимир, чтобы лично поблагодарить матушку Игуменью и отца Игнатия. Провожая нас к трапу, Галсан присел передо мной и крепко обнял, потом пожал руку дяде Толе и поклонился сестре Татьяне. Следом подошли Семён и Церен, крепко пожавшие мне руку и сказавшие, что будут рады снова со мной увидеться.

В самолёте поначалу меня невозможно было оттянуть от иллюминатора – мы пролетели над Байкалом и ещё раз увидели его красоты, потом самолёт приблизился к Ангаре и полетел вдоль него, и я любовался широкой рекой, окружённой тайгой и горами.

Во время обеда, я наконец-то смог отдохнуть от переполнявших меня эмоций. Хотя меня и распирало любопытство, я решил, что вопросы о происхождении дяди Толи и о книге, которую князь подарил тёте Тане, задавать сейчас не время, и лучше я выберу время для этого в монастыре.