Усилитель. Трижды воскресший

Сейчас же я наблюдал за литургией по-другому: я смотрел на этих сгорбленных старушек, с морщинистыми лицами, наполненными искренней верой, беззвучно шептавшими молитвы; на уверенных в себе, холёных дворян и купчих; на рабочих с ближайшего завода, казалось, стеснявшихся своей хоть и праздничной, но не богатой одежды; на нескольких полицейских, кучкой стоявших напротив иконы Георгия Победоносца; на детишек, которых уже притомила служба и они начинали вертеться, одёргиваемые родителями.

– Вот он, православный мир, люди суздальского ополья, про которых рассказывал дядя Толя, – подумал я. Я подхватил песнопение, стараясь подгадать под тихие тонкие голоса старушек, старательно певших рядом: – И жизнь обручается со смертью… и по смерти Живою, Ты спасаешь всегда, Богородица, наследие Твое.

Во время службы я чувствовал небольшую усталость и общую слабость, которая временами быстро усиливалась, и накатывала головной болью и першением в горле, но подключив свои способности, поправлял самочувствие. Это помогало, но не на долго, и как только самочувствие снова ухудшалось, приходилось включать дар и настраивать организм.

Служба закончилась, людской поток понёс меня к выходу, я не сопротивлялся, а плыл в этой людской реке, притихшей и сосредоточенной после общей молитвы.

Москва. Расположение Преображенского полка.

Выйдя с молебна, император поискал глазами командира полка, и генерал Раевский тут же оказался рядом: – Павел Николаевич, я в дороге почитал программу полкового праздника. Ты, похоже, всё, что можно, запихал в один день, скрестил, так сказать, ужа и ежа и ещё и белку скотчем примотал.

– Как иначе, государь? Очередных срочников скоро отправим по домам, один батальон уезжает за «ленточку» на ОПК, ещё один – в зимние лагеря на подготовку, у солдат больше не будет возможности увидеть своего императора вот так, вживую. Да и любому офицеру получить орден, погоны или дворянскую грамоту из рук императора – это не только гордость сейчас, но и увлекательный рассказ, а то и целая повесть для внуков через полвека.

– Ладно, уговорил. Если есть план – лучше не отступать от него, во избежание, так сказать… Тогда вначале в солдатскую столовую?

– Так точно государь!

В столовой, солдаты, что называется, императора ели глазами. Длинный стол для руководства был установлен у противоположной стены, и процессия во главе с его императорским величеством прошла вдоль столов, около которых, вытянувшись по стойке «смирно» и выкатив глаза, стояли солдаты и сержанты полка.

Николай Петрович прошёл к середине стола, поднял бокал с пузырящимся шампанским и зычным голосом заговорил: – Товарищи! Боевые друзья! Как верховный главнокомандующий вооружёнными силами Российской Империи, могу сказать, что вам выпала великая честь: служить в полку, которому в нашем Отечестве нет равных по боевым заслугам. И сегодняшний день, когда мы отмечаем годовщину вручения Георгиевского полкового знамени, лучшее подтверждение тому, что те, кто стоял в строю полка до вас, были героями. Но те, кто придут после вас и встанут в строй этого прославленного полка, будут точно так же гордиться, но уже вами, потому что вы – достойные преемники славы преображенцев. Мужество и отвагу, патриотизм и воинское мастерство все офицеры и солдаты полка продемонстрировали в течение последнего года в ходе боевых действий в зонах пограничных конфликтов. За российскую империю! За российскую армию! За Преображенский полк!

– Ура! Ура! Урааааа! – трижды дружно проорали солдаты.

Раздался звон фужеров, солдаты, стоявшие до этого по стойке «смирно», пригубив вина, сели на свои места, начали улыбаться и негромко перешёптываться, накладывая себе еду.

– Из твоих орлов никто не ужрётся? – негромко спросил император, наклонившись к генералу Раевскому.

– Всё под контролем, офицеры присматривают. Да эти лоботрясы, каждый под два метра и сотню килограммов, им, чтобы захмелеть – две бутылки водки каждому надо, как минимум. А два фужера вина – это для них так, как для слона дробина. Вечером мы контроль усилим, тем более, певичек всяких там на вечер привезут, будут они вечером в полковом клубе концерт давать, солдат развлекать, так что никуда эти жеребцы не денутся. Слетятся на них как мухи … – запнувшись, оглядев стол, Раевский продолжил: – на мёд.

С грустью взглянув на солянку, император съел небольшую порцию салата, парочку бутербродов и бросив Раевскому: – Ну что, пора в народ, – встал из-за стола. Поднявшимся было генералам он махнул рукой, и вдвоём с командиром полка они подошли к солдатским столам.

Подскочивший офицер отрапортовал: – Командир первого батальона майор Касаткин.

– Представьте трёх-четырёх лучших солдат батальона.

– Слушаюсь, – комбат развернулся в сторону подчинённых: – Старший сержант Сумин, старший сержант Султанов, сержант Рыкин, рядовой Фомичёв. ….Ээээ… Может быть, можно ещё одного? – и получив одобрительный кивок императора и кулак из-за его спины от командира полка, продолжил: – рядовой Хозиев. Ко мне!