Усилитель. Трижды воскресший

Сев в автомобиль цесаревич тяжело вздохнул: – Они там змея запускали и поликоптерами воевали, кто кого собьёт. Вот так вот выйти... С девочками побегать. С пацанами подраться… А на базе отдыха и в лицее мне многие поддаются и в полную силу не дерутся, их, видимо, родители ругают, если они меня побеждают или боятся, если у меня синяк будет. Вера и Надя, хоть и старше меня, но всё равно ещё с куклами возятся. Вот был бы у меня брат, мы бы с ним дрались по-настоящему.

– А ты видел, какими восторженными широко раскрытыми глазами они на тебя смотрели? Каждый из них даже не мечтает оказаться на твоём месте – чтобы им набраться впечатлений на всю оставшуюся жизнь, им достаточно одним глазком взглянуть, как принц из сказки прошёл рядом. А принц из сказки – это ты. И ты им подарил сейчас эти впечатления. Ты думаешь, они тебе не завидуют? Для них встреча с тобой – это две недели рассказов в школе о необыкновенном лете, когда до них снизошёл сам цесаревич. И фото им нужны были для доказательства – простому пацану или девочке никто не поверит, что к ним вот так вот подошёл цесаревич и угостил мороженым. И они стояли рядом и болтали с ним. Да, они могут свободно гулять по городу, отдыхать в парках и драться с другими мальчиками, но жизнь у детей и простолюдинов, и дворянства – полна проблем, которые тебе просто не видны и которые ты сейчас понять не сможешь. Каждый платит тем, что у него есть и там, где он находится. На этом стоит империя. Платить должны все. И мы – тоже. Ты же это понимаешь? – спросил император.

– Понимаю, – кивнул Александр: – Не род для человека, а человек для рода. Не империя для императора, а император для империи. Но так… хочется иногда – цесаревич неопределённо покрутил рукой в воздухе.

Император потрепал внука по голове: – Иногда можно, если хочешь, на зимних каникулах слетаешь в Крым, отдохнёшь и заодно посмотришь, как тебе особняк строят. А чтобы скучно не было, своих лицейских друзей, немного, четверых-пятерых, тоже можешь пригласить.

***

Убедившись, что цесаревич и сопровождающая его свита отошла от павильона, продавец схватила смартфон: – Семён Павлович, добрый день. Прошу прощения, что в неурочное время. Но только что павильон посещал его императорское высочество цесаревич Александр Владимирович Романов. Приобрел целую коробку сливочного мороженого «Молоково». Да, коробку. Сейчас он детей угощает неподалёку от павильона. Да, поклон в виде книксена, как и учили, сделала глубокий, всё строго в соответствии с этикетом. Да, приветливая, но не широкая улыбка была всё время. Нет, там целая колонна машин. Вроде бы император и наследник там же, но мне плохо видно в ту сторону, да и стекло бликует. Нет, не выходила, боюсь. Да, камеры всё писали. Жду, подъезжайте.

Отключившись от директора, продавец тут же нажала на следующую кнопку быстрого вызова: – Маринка, ты сейчас умрёшь. Стою я, вся такая, в павильоне, в платье с красной вставкой треугольником и в гарнитуре с гранатами, знаешь, где ещё веточка для волос как красная смородина; так вот, и вижу: рядом колонна машин начинает притормаживать, проехали все павильоны, а около моего останавливаются, а императорские флажки на автомобилях так и полощутся…

Владимир. Монастырь.

Отец Игнатий неторопливо расхаживал по своему кабинету: восемь шагов к двери, восемь шагов к окну. Именно такое хождение маятником помогало ему сосредоточиться на нужных мыслях, не давало взгляду зацепиться за что-то и сбить с мыслей. А подумать было над чем: он-то уже было думал, что проблему Андрея удалось решить – что потеря сознания и клиническая смерть ребёнка в начале лета были разовым явлением, а теперь он выздоровел, научился бороться со своим недугом, получил какие-то непонятные способности, оказавшиеся очень нужными, да ещё и в семью пристроен. Игнатий рассчитывал, что приступов больше не будет, и тренировки которые он проводил с Андреем, ему не пригодятся. И вот, заслушав подробный рассказ Татьяны, отец Игнатий откровенно расстроился: после второго случая получалось, что неожиданная остановка сердца – это система в его организме и хорошо, что обстоятельства сложились так, что ребёнок оказался готов. А если бы во сне? И когда будет следующий раз? И каким он будет? Расхаживая, отец Игнатий размышлял над тем, что ещё нужно сделать, чтобы подготовить Андрея к подобным неожиданностям и какими могут быть эти неожиданности.