Усилители смысла

В кладовке лома тоже не было. Пятый проверил шкафы, полки. Поломанные киянки – были, источенные напильники – были, тупые ножовки и кривые молотки – тоже. Лома не было.

На шкафах было навалено много всякого. Маловероятно, чтобы эта железная палка лежала там, но посмотреть стоило. Он подпрыгнул и не успел ничего рассмотреть – железный шкаф был выше его.

Тогда он подошёл к шкафу поближе, уцепился пальцами за край и попытался подпрыгнуть и повиснуть. С первого раз не получилось – пальцы сорвались. Он попытался снова – подпрыгнуть и зависнуть. Получилось, но ненадолго. Он попробовал снова.

На самом деле невесомость – это просто. Достаточно подпрыгнуть и не упасть. Остаться, зависнуть там – в метре от пола, над скелетами парт. Взмахнуть руками и медленно поплыть вперёд, перевернуться в воздухе и оттолкнуться от школьной доски с обсыпавшимися словами, почти неразличимыми на выцветшем фоне.

Это ни на что не похожее удовольствие – только на одного. Пусть даже огромный кабинет позволит разлетаться, не мешая друг другу. Лучше зацепиться рукой за косяк и завернуть невесомое тело в подсобку, заваленную обрезками фанеры и сломанными заготовками киянок. Пролететь её насквозь в раскрытые двери такого же огромного кабинета с полуразобранными станками.

Забыть, что ты человек со всеми его проблемами, весом и грехами, откинуть всё лишнее и просто летать туда-сюда над самым полом, проходя гибким телом между угловатыми и жёсткими предметами. Воспарить к потолку и покружиться в совершенно пустом пространстве. И вылететь в коридор и лететь так дальше, потому что это было так просто – подпрыгнуть и не упасть, пока отрезвляющий ветер не швырнёт в лицо сквозь разбитое стекло горсть секущего и невкусного песка.

Пятый смотрел в стык бело-зелёных половых плиток. Клей давно отслоился, края пластика задрались, и был виден пыльный серый бетон, пыль от которого дерёт лёгкие и ест глаза. Сколько её не выметай, она будет появляться опять и опять.

Он опёрся на парту, пытаясь подняться. Конструкция с вынутыми болтами скрипнула и покосилась, упёршись в соседнюю парту. Пришлось выставлять колено и подниматься так.

Из соседнего междурядья так же медленно, одной рукой придерживая рабочий верстак, поднимался Второй с очень задумчивыми глазами. Обвёл глазами окна с выбитыми и кое-как вставленными стёклами, слежавшимся кучам опилок под фрезерным и циркулярными станками и молча вышел в коридор. Пятый тоже посмотрел туда-сюда, пожал плечами, отгоняя наваждение, и пошёл в ту же полураскрытую дверь.

В коридоре ничего не изменилось – было так же темно, тихо и прохладно, чуть отдавая плесенью. Второй ждал рядом, подпирая стенку. Пятый утвердительно кивнул, Второй отлепился от стенки и пошёл обратно к холлу.

У тамбурной двери Второй всё-таки разлепил губы:

– Иногда в безвестных местах остаются такие вот светлые пузырьки, случайно уцелевшее хорошее. Прекрасное настолько, что в нём хочется как в снах – остаться навсегда, несмотря на кошмары и утомительный бред. Но это так же невозможно – хорошего слишком мало, чтобы выдержать твой огромный вес. Но ведь как хочется-то, а? Подпрыгнуть и не упасть, а?! Ха-ха-ха!

Смех Второго отдавал печалью.

В коридоре пристройки стоял устойчивый полумрак – если здесь и были когда-то лампы, то они перегорели давным-давно. А лезть под высокий сводчатый потолок – Пятый никогда не видел таких высоких стремянок. Потому как обычную лестницу было бы не на что опереть.

Дверь в холл едва не пришлось выбивать – от сквозняка она захлопнулась. А перекос и неисправный замок у неё были и раньше. Как и отсутствующая ручка, за которую можно бы было потянуть. Пятый подхватил дверь снизу, Второй уцепился ногтями за боковой край и дверь, обиженно крякнув, приоткрылась. И привычно впечаталась в стенку, когда её резко дёрнули в три руки.

Выкрашенный красной краской холл теперь выглядел почти сиреневым. Гардеробная стойка вытянулась в размерах и угрожающе нависала. Голые квадратные колонны, подпирающие спортзал, расплывались в темноте и пытались обзавестись закруглениями на греческий манер.

– Шайзе – рыкнул Второй и попытался быстро выскочить наружу, но в сумерках перепутал диагональ открытых дверей и шумно ударился в стеклянную дверь. Сталь и толстое стекло выдержали импульс его небольшого тела.

Пробуксовав подошвами на отполированном граните, Второй повернулся в нужную сторону, и прочертив S-образную траекторию, выскочил во двор. Пятый последовал за ним.

Футляр и оба рюкзака всё так же стояли на краю поребрика возле разломанной скамейки. Второй совершил к нему лихой прыжок, ещё на лету умудрившись отщёлкнуть замки. Дальше инерция взяла верх и он шмякнулся на пятую точку.

Инструмент был на месте.

– Как же всё некстати – голос у Второго был болезненно сдавлен – он приложился копчиком. Пятый проследил его взгляд. В небе догорали последние полоски заката.

Второй с кряхтением поднялся, потирая ушибленное и покряхтывая. Как показалось Пятому – иронически.