Условие: (не)подчиняться

Собственный голос внезапно взвился и оборвался, когда на бедра, там, где заканчивалось платье, легли широкие ладони. И невыносимо-медленно, лаская пальцами кожу, принялись задирать тонкую алую ткань. «Не надо», – хотела вымолвить Анечка, но голос предал, покинул её окончательно. К затылку прижались жадные губы, сбивая дыхание, множа тысячи горячих мурашек, искрами разбежавшихся по телу; Дэн добрался до талии, обнял её — и рывком дернул жену к себе, вжимая в своё разгорячённое тело.

Анечка вздрогнула. Вырвалась, отпихнула его, развернулась, зло сверкнув глазами — но тут же была поймана вновь и впечатана в ближайшую стену. Дэн перехватил её руки, вклинился между ног, прижал всем телом, не давая возможности сопротивляться — и оставалось лишь отвернуться, пряча взгляд.

– А ты, оказывается, умеешь краснеть, – негромко проговорил он, разглядывая вспыхнувший на щеках Анечки румянец и всё шире разводя коленом её ноги. – И показывать зубки. Мне понравилось.

Да, она сама виновата! Она изначально знала, что нельзя себя так вести, нельзя выходить из образа тихони, что бы он там ни приказывал! Но так хотелось выступить наперекор своему страху перед Волковым-старшим, возможно, даже поставить его на место, заступиться за Дэна... и вот результат.

– Я сделала так, как ты велел, – сипло, глядя в сторону, выдавила Анечка. Тело била дрожь, слова давались с трудом. – Я просто послушалась! И в благодарность ты решил меня изнасиловать?

– Что за бред ты несешь? – Дэн, отпустив одну её руку, перехватил Анечку за подбородок и силком повернул её лицо на себя. Обжегся, встретившись с пронзительным, отчаянным взглядом. – Ты моя жена.

– Поэтому моё желание и согласие уже не играют роли?

Дэн нахмурился, отказываясь понимать. Все женщины его хотят, всегда. И даже эта — что бы ни говорила, а тело не врет. Да чёрт побери, она на свадьбе сказала «да», она дала согласие на всё, что ему заблагорассудится!

К тому же, еще немного — и сама попросит продолжения.

Так и случилось. Едва Дэн опустил голову, принялся ласкать поцелуями открытые плечи, спускаясь к груди и сильнее прижимая жену к себе, как что-то мокрое упало ему на лицо, заставляя вскинуть голову.

– Тогда, пожалуйста, не тяни, – всхлипнув, прошептала Анечка, кусая алые губы и не замечая катившихся по щекам крупных слез. – Я потерплю, только сделай это быстро.

«Дура», – читалось во мрачном взгляде отступившего Дэна, хотя мысленный поток его слов был куда длиннее и ярче. Он не насильник, у него при виде такого сопливого создания всё желание пропало. В то время, как десятки женщин были бы рады его вниманию — ему в жёны досталась подобная ледышка! Зачем тогда весь этот цирк, зачем пытаться ему угодить, заботиться и даже перечить его отцу — если муж так противен? Когда она врала: тогда или сейчас?

– Переоденься, – мрачно произнёс он, глядя на нервно одернувшую подол жену. – И убирайся с глаз моих. Сегодня ты ночуешь в подвале.

Быстрым шагом Дэн вернулся в библиотеку, оставив в коридоре Анечку, бессильно опустившуюся на колени и зажавшую рот рукой в попытке сдержать нахлынувшие рыдания.

Иногда выбор хороших строителей может стать судьбоносным. Те, что трудились в этом доме, занимаясь внутренней отделкой второго этажа, аккуратно спустили в просторный подвал большую часть мебели и накрыли её чехлами. А работающий котёл сделал это помещение относительно тёплым и сухим.

Но Анечка, ступая вниз по широкой, довольно неплохо освещенной лестнице, всё равно зябко прижимала одеяло к груди. Она хотела сюда попасть! Она специально нарывалась, испортив рубашки Дэна! Но только недавние слёзы и страх были совсем настоящими, и её до сих пор трясло. Сорвав чехол с одного из широких кресел, выбив из него пыль, Анечка с трудом пододвинула его ближе к трубам отопления, кое-как устроилась и завернулась в одеяло, пустым взглядом уставившись перед собой. Едва не случившееся открыло ей глаза на то, с каким огнём она играет, как легко потерять контроль над ситуацией и действительно оказаться в чужих руках.

И тут же, вслед за страхом, её накрыл жгучий стыд, заставивший сжаться в комок, уткнувшись лицом в одеяло. Почему ей не было гадко? Почему эти прикосновения наравне с испугом и мысленным протестом будили какое-то странное волнение? Неужели это гормоны, голод, а может, она просто озабоченная блудливая... нет. Нет-нет-нет! Анечка обхватила голову руками, осознавая, что произошло. Она пожалела его. Прониклась. Она открыла свое сердце этому чудовищу — и поэтому Дэн больше не воспринимался как чужой.

Это неправильно, этого не должно было быть! Как только она привяжется — он сможет её уничтожить, растоптать, унизить! Нельзя, ради себя самой нельзя этого делать! Уже сейчас, вместо того, чтобы осматривать подвал, который так долго был недоступен, она тратит время на пустые эмоции... Анечка попыталась встать, но не смогла. Колени подкосились, она упала обратно и разрыдалась в голос, всё глубже зарываясь лицом в одеяло.

А потом, вконец обессилев, провалилась в тяжелый сон.